– Ты возмужал, Иероним! Стреляешь гораздо лучше, чем в детстве. – Этот голос, такой родной и знакомый, и одновременно наполненный совершенно чужими интонациями.
Джером похолодел, по спине пробежал легкий холодок, словно взрыв из прошлого, сознание лихорадочно пыталось сопоставить этот знакомый тембр с тем, казалось уже забытым, из самого детства. Обернувшись, все еще с винтовкой в руках, молодой человек смерил взглядом девушку в монашеской рясе. Да новой посетительницей стрельбища оказалась именно она. Знакомые черты лица, та же осанка, и глубокий тяжелый взгляд голубых водянистых глаз. Повзрослела, лицо немного вытянулось, скулы проступили жестче. С непокрытой головы спадали короткие черные, как смоль волосы, точь-в-точь как у Иеронима.
– Мэри? – Джером, с некоторым недоверием, произнес имя своей старшей сестры.
Мария Елисеевна Постникова была старше своего брата всего на год, в свои пятнадцать решительно посвятила себя службе Господу и ушла в монастырь. По крайней мере, так родители сказали мальчику, но, он считал, что своевольная девушка просто сбежала из дому в поисках своего пути. Они часто разговаривали перед её исчезновением, будучи оба одарены тягой к знаниям. Мария всегда была противницей «женской доли» считавшейся в России эталон общественной морали, стать хорошей женой, матерью и домохозяйкой. «Пропасть в обыденности – никогда» – это Машенька решила для себя с раннего возраста. С тех самых пор уже шесть лет ни Джером, ни родители не видели дочери и нечего о ней не слышали. Но монашеская ряса, говорила в пользу версии родителей, что слегка сгубило впечатление от встречи, не такой судьбу своей сестры представлял Джером. Иногда молодой человек думал, что она стала ученым или художником где-то в цивилизованной Европе.
– Мария, не искажай имена на западный манер, брат.
Стрелок, аккуратно положив винтовку на стойку огневого рубежа, подбирал слова, но все не мог сложить картину воедино. Все вылилось в тяжелый вопросительный взгляд его темных глаз в водянистые глаза Марии. Повисло неловкое молчание.
– Не извольте гневаться, у нас закрытый клуб, эм… мисс. – Шаркая, подошел Петька, прищурив свои хитрые маленькие глазки.
– Все нормально, Петр, прошу, оставь нас.
Оружейник о чем-то задумался, но спорить не стал.
– Как угодно, господин Постников.
Стоило двери хлопнуть за их спинами, тон монахини сменился.
– Идем за мной, Ерема. – Как в детстве произнесла сестра. – Винтовку оставь здесь, она тебе пока не понадобится.
Проследовали к дальней пустовавшей стене, где, сваливали отслужившие свой срок пулеуловители у крепкого бруса подпорок. Мария коснулась одной из балок и та ушла внутрь, открывая узкий проход в темный мрак коридора. Балка