Какого черта я стал сейчас думать о Мару и вместе с ним обо всех котах по определению? Мой кот – мой покойный кот – еще один элемент моей жизни, который никак не был совместим с Мариной. И поэтому я его потерял, что тоже символично. Но я не хочу сейчас об этом думать. Я лучше предамся самоуничижению, глядя на коробку, которая, как уже было сказано, приехала со мной на такси с Чаплыгина и теперь торчит посреди светлой Марининой гостиной, как гнилой недолеченный зуб среди идеальных коронок. Ну или, если быть гламурнее, как золотая фикса во рту Джека Воробья.
Надо, короче, выкинуть к чертовой матери все эти диски. Кому какая разница, что вот этот диск «Иисус Христос – Суперзвезда» я когда-то с большим волнением приобрел в контрабандистском ларьке в фойе кинотеатра «Ударник»? Я уже сто лет его не слушал.
Я сажусь на корточки возле коробки, чтобы поднять ее и решительным движением уволочь во двор, в направлении мусорного ящика. Собственно, я задерживаюсь только для того, чтобы последний раз сентиментально полюбоваться на любимые обложки. И тут в комнату входит моя прекрасная возлюбленная – она возилась на кухне, варя кофе, – я слышу восхитительный запах, кофе она варит, по-моему, лучше всех в мире. Молниеносно оказавшись рядом, Марина наклоняется над моими предназначенными на выброс сокровищами.
Восхитительное обстоятельство моей новой – уже почти совместной – жизни с любимой женщиной заключается в том, что для кого-то разница есть. Марине не все равно. Ей интересен весь мусор, который я собрал за свои двадцать семь лет.
В голосе ее звучит неподдельный восторг:
– Ой, оригинальная запись «Суперзвезды»! Здорово как… Я так хорошо помню, как ходила на премьеру. Эндрю меня пригласил. Это было так круто – такой драйв, просто нереальный!.. Критики все обругали, конечно, – но когда они этого не делают?
Ее темные вишневые глаза загораются энтузиазмом, яркие губы раскрываются в улыбке, и она, не говоря больше ни слова, хватает диск из коробки и, пританцовывая, отправляется к музыкальному центру, напевая на ходу «I don’t know how to love him». Через секунду квартира уже полна звуками музыки, и Марина кружится по комнате, единолично изображая целую ликующую по поводу въезда в Иерусалим главгероя толпу. Комната освещена рассеянным светом – за окном солнце, но занавески из светлого льна плотно задернуты. В приглушенном свете светлая