Рога демократии. Андрей Батурин

и снесенной перед праздником Доской почета полковник Закидайлов с подчиненными думали, что им делать с вездеходом, так не красиво раскорячившимся у них в газоне перед столовой. Дыру в заборе бульдозер замаскировал снегом, обломки трибуны и доски почета, бойцы утащили на хоздвор, флагшток срочно восстанавливали. А вот, что делать с этой жуткой машиной, никто не знал. Петрович с коллегой по прибытии, собрав остатки сил, заглотили по полному стакану спирта, чтобы меньше бояться положенной им за их дела экзекуции. Так, что разгневанные встречающие, забравшиеся к ним в кабину, нашли их там, в уже совершенно бесчувственном состоянии. Различные попытки реанимировать героев к успеху не привели, поэтому их за руки за ноги, как мешки, унесли прямиком на гауптвахту. А без них, как выяснилось, проклятую машину с места сдвинуть было невозможно.

      – Первый раз такое вижу, – спрыгнув с подножки, отрапортовал замзампотех майор Чугунков, специалист по всяким видам техники. – Ни руля, ни рычагов одни кнопки, да тормоз. Даже как заглушить мотор не понятно.

      – Эх, Перетятько, сука драная, лично расстреляю падлу, когда проспится! – маленький, но толстый полковник Закидайлов грозно сжал свои пухлые кулачки. – Огурцов, займись разгрузкой, а машину завалить снегом. Горючка кончится, сама заглохнет. И часового поставить у пролома в заборе.

      Он ожидал назавтра к обеду важных гостей, а это все было ему очень и очень некстати. В эту ракетную дивизию на генеральскую должность он прибыл уже скоро как год, но все еще ходил в полковниках. Хотя, честно говоря, в первые месяцы службы ему было не до карьеры. Он крутясь, как белка в колесе, налаживал распродажу материальной части. С этой целью его и прислали из Москвы вместо покончившего с собой, прежнего чересчур принципиального генерала. Часть готовили к сокращению, поэтому нужно было спешить. Рядом был Китай и Казахстан. Все, что можно было продать из жирной гвардейской дивизии все шло туда. А от того, что нельзя было продавать, отламывались, отпиливались, откручивались ценные части и тоже шли на продажу. Вокруг части процветали десятка два ларьков приема цветного и черного металлолома. Отдавалось все за бесценок, но с такого большого опта получалась приличная сумма в зеленых денежках.

      И вот когда с этими приятными хлопотами было почти покончено, он задумался и о службе. Где там его генеральские лампасы? Почему не присваивают положенное должности звание? Неужели они думают, что он плохо поработал, неужели им мало того, что он им отправил? Неужели можно еще, что-то украсть. Грозная, когда-то, дивизия и так распродана практически вся, остались только боеголовки, еле держащиеся на каркасах ракет. Может быть, они узнали про его Мерседес? Так он на жену оформлен. Может про заныканный миллион кто стукнул?.. Да нет об нем ни одна собака не знает. А может, про него просто напросто забыли?..

      И вот он уже собирался было прошвырнуться до столицы, чтобы напомнить о себе, как в его кабинете раздался звонок:

      – Привет, полковник. Как дела?

      – Здравие желаю, товарищ генерал лейтенант.