– Зарэжэт, – убежденно сказал Костя. У них это просто – чик!
– Да у него в руках вроде ничего, припомнил Крохалев, ловко смахнув со стола в ящик туповатый, позаимствованный в столовой нож. И набросился на озиравшегося Кочелабова. Ну чего встал, как истукан?.. Под кровать ныряй, ну!..
– Где этот слабак, который при смерти? – проникло сквозь стены. С Азаматовым не желает поговорить?!
Кочелабов не желал. Но и ползти под кровать было слишком унизительно. Пригнувшись, подскочил он к встроенному в стену шкафу, где висела верхняя одежда и натолкан всяческий хлам от мотка проволоки до сношенной обуви. Как удалось Кеше втиснуться в тот пропахший масляной ветошью шкаф, – необъяснимо. Что-то грохнуло, лязгнуло, с вешалки сорвалось. Чертыхнувшись, Кеша вжался лопатками в стену и рванул дверцы на себя. Они не сошлись вместе.
Одежонкой занавесили Кочелабовва. Но, стоя навытяжку в пыльной духоте, он не чувствовал себя в безопасности. Мелко, противно так вздрагивали колени.
«Да что же это со мной делается? – обожгло Кочелабова. Забился, как клоп, друзьям на потеху. А чего струхнул?.. Ну горланит сдуру этот ревнивец, так нет ведь у Кеши вины перед ним. Пусть хоть ножом, хоть саблей грозится.»
– А-а! – выломился Кочелабов из шкафа с плащем на голых плечах. Щас я этому баламуту!..
Хохот, грянувший в комнате, не смог остановить Кочелабова. Он рвался к двери выдать тому осетину все, что о нем думал. И Федя, обняв Кешу, как меньшого брата, едва уговорил его не делать такой глупости. Ну пошутили они, что он, шуток не понимает?
– Эх вы! – только и сказал, обмякнув в плечах, Кочелабов. Хотел добавить что-то еще, да так и побрел молчком в свой угол. Бесцельно порылся в тумбочке, успокаивая дрожащие пальцы и удивляясь тому, что вроде бы и голова болеть перестала.
Крохалев покосился на Кешу, чувствуя некоторую неловкость оттого, что не смеялся сосед вместе с ними над розыгрышем и даже на работу не спешил.
– Ты чего? – на всякий случай спросил он.
– Так.
– Так дак так, перетакивать не будем, – охотно согласился Крохалев.
Косте и вовсе было не до Кочелабова. Что-то прожевывая на ходу, он врубил транзистор – должны были объявить точное время.
«Как же так, – думал Кочелабов, глядя на соседей своих, – ведь знают же они, как погано с утра у него на душе: и про квартиру знают, и про пальто, которого уже не купить, а нет у них ни участия, ни жалости, только бы похохмить? Весело им, его друзьям, так друзья ли они?»
Когда к Косте приезжала выяснять отношения бывшая теща, и он отсиживался у соседей, Кочелабов принял на себя всю ругань, которую вынашивала в себе для зятька эта расфуфыренная мадам. Все слышал Костя, схоронившись за тонкой стеной в соседней комнате. Бледный пришел потом, еле шаркая шлепанцами. Вот уж когда можно было покуражиться над ним вволю! А разве надсмеялся тогда Кочелабов?.. Матюкнул его, правда, за дело, но и успокоил, как мог. Даже всплакнул Костя