– Я постараюсь сделать так, чтобы его вызвали к маркизе. Но вам в Ватикане делать нечего. Перетти слишком хорошо знает вас, – иезуит проговорил все очень серьезно, а темень переулка скрыла его издевательскую улыбку.
Пьер лишь молча кивнул головой, уверенный, что монах увидит его жест.
– Прощайте, синьор Шане. Если нам повезет, мы с вами больше не увидимся.
– Прощайте, святой отец, – Пьер развернулся, чтобы уйти. – Надеюсь, нам повезет, и маркиза не пострадает.
Глава 2
Двери камеры маркизы Ла Платьер отворились с неприятным лязгом. На пороге стоял монах. Слабый огонек фонаря в его руках был почти бесполезен в предрассветных сумерках. Лицо вошедшего скрывалось под низко опущенным капюшоном.
– Дочь моя, я пришел исповедать тебя. Покайся в своих грехах.
Женщина испуганно открыла глаза. Она не спала всю ночь, из-за нервной дрожи и холода, пришедшего с реки. Зябко куталась в плащ, пыталась согреться, меряя шагами небольшое пространство помещения. Только под утро она погрузилась в тревожный сон, из которого ее и вырвал голос монаха.
– Святой отец, я не виновна и не знаю, почему меня вынуждают быть здесь, – тихий слегка севший голос, тем не менее, был тверд.
– Правду ли говоришь? – неслышно ступая, он прошел внутрь, плотно закрыв дверь.
– Да, преподобный, – женщина попыталась подняться, но затекшее от неудобного положения тело ее подвело, и она вновь бессильно опустилась на тюфяк.
– Я не знаю, за что меня арестовали, за что я здесь!
Она пыталась рассмотреть лицо монаха, скрытое капюшоном.
– Ты никогда не обманывала, дочь моя? Никогда не прелюбодействовала? Никогда не грешила в мыслях, замышляя против ближнего своего? Не желала соблазнить божьего человека?
Вопросы, произнесенные тихим, вкрадчивым тоном, подействовали на арестованную как пощечины. Вторая попытка подняться удалась, но она тот час опустилась на колени, склонила голову, скрывая гнев на лице под растрепавшимися локонами прически.
– Если и прелюбодействовала, то лишь в мыслях, святой отец. Я возжелала мужчину, который не муж мне. Но разве за это я здесь?!
– А разве нет? – монах небрежным жестом скинул капюшон с головы. Брат Иосиф со снисхождением и жалостью посмотрел на коленопреклоненную женщину перед собой.
Юлия лишь