Два раза домой приезжал Салиев, рассказывал, что предпринимает он лично по академической линии – здесь, в Киргизии, и в Москве. В первый раз скупо пересказал разговор с «человеком из органов», который потребовал у него заполненное командировочное удостоверение на имя Баринова – в распоряжение Президиума АН СССР. Передал ей выписку из соответствующего приказа по институту… Больше всего беспокоило то, что, как ответили ему в управлении делами Президиума, с просьбой командировать Павла никто от них не обращался.
Поскольку стесняться и комплексоваться тут не приходилось, все средства должны идти в ход, Лиза перелистала записные книжки мужа, телефонные справочники, выписала полтора десятка имен более или менее влиятельных и высокопоставленных его московских знакомых и коллег. Принялась обзванивать.
Первой реакцией, конечно, было недоумение, удивление, даже негодование – кто посмел? как посмел? да я сейчас позвоню!.. Найдем, непременно разыщем, Елизавета Ильинична! Мое вам понимание и сочувствие, Елизавета Ильинична, и всяческая поддержка и помощь!..
Но однако ж до чего они все похожи, до чего поднаторели в таких играх-ситуациях! При других обстоятельствах можно было просто-напросто диву дивиться. Потому что спустя минуту-другую, видимо, осознав, что здесь действительно что-то не так, или почуяв возможную лично для них неведомую опасность, тон сбавляли, а негодующие формулировки смягчали. Кто резко, кто на тормозах. В зависимости от ума, опыта и сообразительности, общей и частной информированности, но необязательно от высоты положения… Обещали перезвонить, как только узнают что-либо определенное, да только пока ни от одного она телефонного звонка не дождалась.
Ежевечерне на несколько минут забегал Щетинкин. У него тоже как-то не вытанцовывалось.
Поначалу он был полон сдержанного оптимизма, заручившись пониманием и поддержкой высоких чинов МВД – тех серьезно привлекла реальная возможность насыпать немного соли на хвост коллегам из «конторы»… Но дни шли, понимание и сочувствие оставались на прежнем уровне, а вот стремление помочь постепенно испарялось, становясь все сдержаннее.
Буквально днями замминистра, неловко отводя глаза при очередном визите, сказал ему с заметным усилием:
– Знаешь, Сергей, похоже, пустышку тянем. В смысле, ничего не получается. Мне вчера там, наверху, оч-чень прозрачно намекнули, чтобы я больше твоим Бариновым не интересовался. И чтобы как звать забыл.
– Понял тебя, – Щетинкин поднялся и протянул ему руку через стол. – Обиды не держу, Темир, понимаю. Но если вдруг что всплывет…
– Конечно, конечно, Сережа! Мы все ж таки свои люди как-никак…
Разговор случился тягостный. И замминистра было неприятно, и Щетинкин чувствовал