Они стояли на продуваемой злым, ноябрьским ветром, промороженной площадке, на верху лодки. Услышать их никто бы не смог. Инженеры не сомневались, что плановый ремонт и техническое обслуживание лодки подразумевает установку очередных жучков:
– В походе мы избавимся от всей мерзости, – капитан повел трубкой, – но сейчас надо соблюдать осторожность… – доктор размял папиросу:
– Он носит крестик… – Фисанович закатил глаза:
– Он может хоть весь крестами увешаться. Он работал в Британии или Америке и возвращался сюда. Может быть, его мы и ждали в заливе Пьюджет-Саунд, когда подобрали ту женщину. Мы даже не знаем, что за лодку расстреляли… – К-57 в бое участия не принимала. Экипаж специального средства берегли, не поручая им опасных заданий:
– И ты пытался выяснить, кто он такой, – недовольно продолжил Фисанович, – более того, показал, что ты знаешь английский язык… – доктор щелкнул зажигалкой.
Над базой висела непроницаемая пелена серых, набухших снегом облаков. Ревела темная полоса Татарского пролива, на востоке, в сумраке виднелись очертания судов, в сухих доках. Врач нашел глазами крышу огороженного барака:
– У нее, хотя бы, есть электричество, но слабое. Все равно, ребенку нельзя расти в таких условиях. Он может не пережить зиму. Но нас, пока, никуда не посылают… – он выпустил дым:
– Этого человека держат в наручниках, и, судя по всему, собираются допрашивать… – Фисанович помотал поседевшей головой, во флотской фуражке, без знаков различия:
– Хоть в кандалах. Хорошо, что он бредил. Даже если он что-то понял и тебя подозревает, всегда можно списать его донос на галлюцинации, из-за высокой температуры. Но, в случае, если тебя опять позовут к нему, я запрещаю тебе рисковать… – врач буркнул:
– Не позовут. Жар у него прекратится, он здоровый парень. С его царапинами справится и фельдшер… – врач взглянул на испещренную шрамами щеку женщины:
– Я к ней собирался заглянуть, сложил пакет с провизией, но меня, все-таки, позвали в госпиталь… – он не хотел медлить, не хотел советоваться с командиром:
– Фисанович мне опять скажет, что все провокация. Она разведчик, она может знать этого человека…
Врач верил тому, что написал на его ладони неизвестный мужчина, с лазоревыми глазами:
– Это может быть шанс, для нее, для малыша. Он не врет, он не чекист. Они должны уйти отсюда, вместе с ним… – отхлебнув кофе из фляги, врач помялся:
– Мне надо с вами посоветоваться, миссис Лаура.
Ранний завтрак, с икрой и крабами, куратору К-57 принесли в жарко натопленный кабинет, обставленный мебелью темного дуба. За тяжелыми гардинами, в хмуром, рассветном небе, ветер с пролива трепал кумачовые лозунги. Торжественное заседание назначили на одиннадцать утра. В Москве еще шел предпраздничный день. Поздним вечером персонал базы опять собирали, для трансляции из столицы, с Красной площади. Закрытый круг