Ах, Саня дорогая, брось, брось. Это я про Мишку. Мишка мил, как и был. «Ах, до чего ж я мил и до чего весел!» Неужели ты думаешь, что если б я захотела, я бы не предприняла уже что-нибудь? Вот, кстати, завтра пойду слушать очередной его концерт. И пить пиво, и праздновать конец света в компании мишкопоклонниц. Их там хватает. Но и поклонников тоже, что приятно. Потому что Мишка не только мил, но и умен, и талантлив. Ради его таланта и пойду. Бородатыми и милыми мишками меня трудно взволновать, а вот песнями бородатых Мишек, как выяснилось, очень даже. А ты, если хочешь, придумай себе из этого красивую историю с красивым концом. Ну, вдруг тебе будет приятно?
Саня дорогая, не смогла я не заметить, прочитав твое письмо, что количество аллегорий в тексте у тебя что-то очень уж велико. Ладно, намек про Мишку – это мне адресно, я восприняла. А все остальное? Что там с тобой происходит? Что за далеко идущие выводы из передачи для домохозяек? Я их не смотрю, кстати, совсем. Во-первых, потому что я не домохозяйка. Во-вторых, потому что я детективы и триллеры люблю гораздо больше. А в-третьих, у меня телевизора нет.
Блин, извини, я про домохозяйку ничего такого в виду не имела. Ну, на работе я днем, вот и все. А вместо ящика компьютер же можно использовать: любой фильм в любой момент, и без рекламы.
У тебя-то самой всё в порядке? Может, привезти что-нибудь, чтоб ты со своим переломом совсем не одичала? И не начала зонтик от микробного дождя конструировать?
Я, кстати, буду ждать рассказа, что ты по поводу этого дождя собираешься проверять. Сама пообещала. Я заинтригована.
А по поводу «общаться с убийцей»… слушай, что тебя так зацепило? Казалось бы, и сон-то приснился мне, а ты все об этом. В прошлом письме развернутые намерения на целый абзац, теперь вот опять.
Я понимаю, ты пишешь про общение с убийцей, о котором известно, что он убийца. Нечестно было бы отвечать, не признавшись. Посмотри на мое фото еще разок. Я – убийца. И теперь могу вернуть тебе твой же вопрос. Ты сможешь со мной дальше общаться?
Я убила собаку.
Это очень горькая страница моей жизни, Сань. Я ее убила не случайно, не нечаянно. Отдала усыпить. В те же девяностые. Завела сразу после смерти родителей, как маленькая. Мама и папа ушли – теперь все можно. Завела и не справилась. Кормить было нечем, собака оказалась больная, лечить тоже было нечем. И дом она мне весь зассала так, что паркет дыбом стоял. Я не выдержала. А потом, когда все уже случилось… я не знаю, что написать… Я за это сколько с тех пор живу, столько себя ненавижу, Саня. За то, что не потерпела, не постаралась еще немного. Захотела освободиться. Причины себе придумала разные. Вранье были эти причины. И я сама – просто дрянь. Вот так. С тем и живу. Слава Богу, наша память позволяет не помнить о таком каждую секунду. Но и забыть я бы не хотела. Всё же точно знать, что ты сделал ужасное, лучше,