И она, обнимая его, повернула свое заплаканное лицо к тому пролеску, где на коне своем еще покачивалась Маринка. Она вовсе не была так благодушно настроена, как ее сын. Она требовала от Ния возмездия. Он сразу понял это, взглянув на девицу, ее лицо казалось таким же темным, как ее одежда.
Добрыне хотелось усмирить ее пыл и даже обратиться за помощью к магу. Он был уверен в том, чтоб упросит его не трогать ведьму. Он так много передумал за это время, что понимал – все случилось не просто так, и сам он виноват в своих бедах. Но Добрыня только успел открыть рот и не произнес ни единого слова, Ний сам повернулся к ней. И через мгновение она превратилась в ворону. Они даже не сразу поняли, куда могла исчезнуть девица. А на седле уже закаркала ворона. Но все стало ясно, когда они услышали ее истошный крик.
Он хотел что- то сказать в защиту ее, но, увидев суровый взгляд матери своей, промолчал.
– Зло наказано, – эта странная фраза звучала в душе его.
Птица еще минутку посидела на седле. Конь испуганно заржал, вздрогнув, словно бы и он понял, что это была за птица. И она, поднявшись в небеса и скралась от их глаз. Она хорошо понимала, что не стоит у них просить пощады. Они и пальцем о палец не ударят для того, чтобы что-то изменить.
ГЛАВА 24 ДАЛЬНЯЯ ДОРОГА
Ни Добрыня, ни мать его успокоенные, не видели, куда улетел черный всадник. Они были слишком обрадованы тому, что с ними в последние минуты случилось, и ничего не замечали.
– Ты еще вернешься домой перед дорогой? – наконец спросила она, не переставая им любоваться и радоваться чудесному превращению.
– Нет, возвращаться – плохая примета. Пусть вернут моего коня и все, что в дорогу мне нужно, и скажи им всем, что со мной ничего не случилось. Я жив и здоров.
– Хорошо, – согласилась с ним она, – я пришлю еще дюжину воинов. Они тебя до самого стольного Киева проводят.
«Если так ей будет спокойнее, пусть так и будет, хотя мне уже нечего бояться, – усмехнулся он про себя.
Богатырь остался в одиночестве, когда, простившись с ним, княгиня помчалась прочь, она торопилась осуществить все, что было задумано. Он же растянулся на траве и стал смотреть на голубое бескрайнее небо. Оно было везде – бесконечно и так прекрасно. Вдаль плыли облака, похожие на чудных животных. Жизнь продолжалась. И она была прекрасна.
Где-то высоко парил орел, очень близко пролетали какие- то пичужки. Мир был так необъятен, что он готов был разрыдаться от восторга из—за того, что снова стал человеком, способным видеть, слышать, говорить и властвовать над ним.
– Я рожден человеком, – повторял Добрыня, – и мне подарен этот мир, я могу завоевать и защищать его. Все дурное исчезнет, растворится, сотрется, останется этот прекрасный вечный мир.
Он мог пролежать так долго, но где-то рядом заржал конь, и послышались