– Так точно!
– Ты лучше думай, что следователю скажешь, вояка бравый.
– Какому следователю?! – хором спросили Сидоров и Спирин.
– Обычному, из России. По закону мы обязаны доложить. База считается территорией России, война официально не идет, и потому о любом ЧП на нашей территории мы обязаны сообщить в военное следственное ведомство!
– А если умолчать?
– А если умолчать, то сотрудники комендатуры обязательно доложат, им только того и надо, чтобы к России внимание привлечь. Да еще с таким ЧП! И потом уж лучше объясняться перед российским следователем, чем перед турецким.
– А причем тут Турция?
– Потому что сбитые тобой клоуны из Турции были, дурак. Значит, и родственники их тоже в Турции живут. И именно перед ними ты будешь ответ держать, если дело передать в Международный антитеррористический комитет или в Интерпол!
– Так что же делать? – дрожа от страха, бормотал вмиг протрезвевший Спирин.
– Сейчас я тебе покажу, что делать… – глаза полковника горели ненавистью. Он достал из кобуры табельное оружие и стал палить в воздух с криками: – Беги! Бегом марш! Бегоооом!
Молоденький солдат, ничего толком не понимая, со всех ног бросился от внезапно разбушевавшегося полковника, выскочил из штаба и побежал по барханам в сторону заградительной линии. Полковник, словно помолодевший после пьянки в доме посла, бросился за ним.
Сидоров вопросительно посмотрел на сослуживца:
– Чего это он?
– А это сирийские коллеги научили.
– Чему?
– В догонялки играть.
– Он с ним… в догонялки играет?
– Так точно.
– А когда догонит, что будет?
– Хе, – хохотнул «дед». – В корень зришь. Тут-то самое интересное и будет.
Через минуту уже вся база собралась на пороге здания штаба, смеясь и улюлюкая и с нетерпением ожидая развязки затеянной полковником, в которого словно вселился бес, игры. Полковник в ней уже был достаточно опытен – в отличие от Игорька, который скоро выдохся и стал сбавлять темп. Тогда его увеличил Грачев – вскоре он догнал своего подчиненного и свалил его за дальний бархан. Несколько мгновений они кувыркались там, видимо, шутливо борясь – во всяком случае, слышно было только их сопенье. А потом звуки несколько упорядочились. Стесняясь кричать, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания, Спирин только тяжело дышал, сдавливая губы кулаком и сжимая челюсти, а полковник хищно сопел с амплитудой, как будто, сдает кросс или бежит по беговой дорожке. Звенела портупея, солдатская амуниция, шомпола в кобурах. Звуки становились все более и более мерными.
Постепенно, вереницей, протягиваясь один за другим, подбирались зеваки-наблюдатели к дальнему бархану. Любопытная картина предстала перед ними – хотя Сидорову, сначала напившемуся втайне от командующего, а после устроившего бойню в небе, казалось, в этот день уже нечему удивляться.