Повороты судьбы и произвол. 1905—1927 годы. Григорий Исаевич Григоров

образ революционера, человека смелого, благородного, готового отдать свою жизнь за свободу народа. Я еще не понимал тогда, что может быть самое различное понимание идеи свободы. В моем отроческом сознании революционер – это обязательно страдалец. Я считал, что если человек никогда не страдал за свои идеи, если не был знаком с казематами, то он не может быть причислен к революционерам. На меня сильное впечатление произвела книга Э. Войнич «Овод», я тогда сказал себе – вот он, настоящий борец за идею, вот мой идеал. О материальных, экономических мотивах борьбы за социальную справедливость у меня тогда были смутные представления.

      Я знал, что были люди материально обеспеченные, принадлежавшие к дворянскому сословию, которые ради улучшения жизни народа шли на каторгу, а выходцы из простого народа, рабочие и люмпен-пролетарии, часто ревностно служили царскому режиму, шли в полицию, были провокаторами и доносчиками. Это «противоречие» способствовало тому, что я рано начал рассматривать идеи общественного и социально-политического характера без связи с классовой принадлежностью человека.

      Моя сестра Пашутка, работавшая на швейной фабрике, как-то сообщила мне, что в воскресенье их рабочие соберутся на массовку в Монастырском лесу в трех километрах от города. На массовку пришли не только рабочие швейных мастерских, но и металлисты, железнодорожники, рабочие табачной фабрики Джигита и некоторые рабочие с Брянского завода. Собралось не меньше трехсот человек. Все были по-праздничному одеты, мужчины в модных шляпах и элегантных костюмах, а женщины в красивых платьях и соломенных шляпах. Все принесли с собой закуску и даже захватили кто «стопочку», кто «полстопочки». Я имел возможность внимательно слушать всех ораторов. Каждый из них по-разному оценивал события и положение на фронтах. Все сходились на том, что близится революция и что царский режим со своей бюрократической машиной трещит по всем швам. Приводились факты, что в Петербурге, Нижнем Новгороде, Иваново-Вознесенске проходят демонстрации под лозунгами «Долой войну», «Да здравствует свобода». Характерно, что на массовке мало говорилось об экономическом положении рабочих и крестьян, а затрагивались политические вопросы. Ораторы упоминали Карла Каутского, Мартова, Бронштейна (Троцкого), Эдуарда Бернштейна и других известных в то время социал-демократов. Много ссылались на Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Плеханова. Впервые я услышал имя Розы Люксембург. Но удивительно, что на этой массовке никто не говорил о большевиках и меньшевиках. Ораторы обрушивались на царское правительство, министров, помещиков и капиталистов, выступали от имени социал-демократов, социалистов-революционеров, бундовцев и анархистов. Но я не помню, чтобы они друг друга оскорбляли, употребляли резкие слова против своих политических противников. Наоборот, я заметил среди ораторов взаимное уважение и деликатность – это, вероятно, потому, что всех