Повороты судьбы и произвол. 1905—1927 годы. Григорий Исаевич Григоров

Уже тогда, в возрасте 16 лет, я ощутил, что Шаляпин – это могучий, совершенно уникальный талант. Слушая его пение, я забыл обо всем на свете, погружался в мир персонажей его арий, жил их жизнью. Из этого состояния меня выводили аплодисменты и крики «ура» зрителей после каждой арии, они нарушали мой душевный настрой, сильно раздражали. После того как Шаляпин закончил свое выступление, публика безумствовала, Шаляпин несколько раз уходил со сцены, возвращался, раскланивался. Меня тоже захватило желание выразить свое восхищение, я размахивал руками и чуть не упал в партер, перегнувшись через барьер балкона. Когда я своим друзьям рассказал, как мне удалось попасть на концерт Шаляпина, они удивлялись и смеялись, восхищались моей изобретательностью, говорили, что я молодчина, неистовый Гершеле. Но, пожалуй, самым удивительным было то, что я смог воспроизвести почти все арии, которые пел Шаляпин. До того я пел только романсы и народные песни, а после той незабываемой встречи с Шаляпиным я полюбил оперу и стал часто петь оперные арии.

      Рассказал я о концерте и моих впечатлениях Канину и Шлионскому. Они посоветовали мне прочитать философскую трагедию И. В. Гете «Фауст», в которой одним из главных персонажей является Мефистофель, одну из арий которого пел на концерте Шаляпин. Я прочитал «Фауста», мне понравилась эта трагедия, хотя тогда я многого не понял. Канин и Шлионский кое-что разъяснили мне, они говорили, что Фауст олицетворяет постоянное стремление человечества к познанию мира и смысла жизни, а Мефистофель – это дух зла, который различными ухищрениями стремится завладеть душой и разумом Фауста, показать ему тщетность его стремлений к свободе мысли и действия. В 1921 году, в Москве, мне снова довелось слушать Шаляпина как в операх, так и на концертах. Тогда я уже воспринимал образы, созданные им, без прежних юношеских восторгов, но несравненно глубже, с их силой и слабостью, благородством и подлостью, мужеством и трусостью.

      Я начал искать работу, очень хотелось приобрести какую-то серьезную профессию. Во всех фабричных и заводских конторах мне отказывали, требовались мальчики либо в магазины, либо в парикмахерские. Но мне страшно не хотелось быть ни тем, ни другим. Да и сестра и шурин ждали от меня чего-то большего. Сунулся я в редакцию газеты «Приднепровский край», предложил свои услуги в качестве разносчика газет, но такие работники не требовались. То же получилось и с типографией. Все же пришлось обратить внимание на парикмахерские. Недалеко от домика моей сестры на дверях парикмахерской я прочитал, что требуется подмастерье или мальчик. Несколько раз пройдясь мимо парикмахерской, я все же решил зайти и предложить свои услуги. Хозяин, толстый, небольшого роста, с брюшком, смешливый, запачканный какой-то мукой, расспросил меня подробно о моей работе в прошлом. Мы почему-то сразу друг другу понравились – мне было предложено работать за 5 рублей в месяц