Прямоугольник света ожил, рывочками раскрылась дверь. Дьявол, теперь в погонах (они крепились липучками), посмотрел без всяких словес на убийцу, сунул руки за спину, покачался на копытах, пожевал губы.
Покинул порожек, и, затворяя дверь, сухо, не глядя, кивнул не сразу вытянувшемуся во фрунт убийце. Протянув руку ладонью вверх, он внимательно вгляделся в глаза подчинённого.
– Ну? – Грубо уронил он.
Подчинённый, держа на отлёте руку в распоротой перчатке, другую запустил в плащ. Дьявол выхватил протянутую куколку. Жадно он посмотрел на неё, вставшую на мохнатой ладони с раздвоенной линией жизни. Уловив взглядец молодого офицера, указал на его перчатку.
– Как вам не совестно. Приведите себя в порядок, немедленно. – Сказал он, упрятывая куколку в карман френча и наглухо застёгивая кармашек.
Подчинённый позволил себе сделать недоумённо-почтительную мину, и дьявол прикрикнул:
– Кровь жертвы! Пошлость. И мне, скажу я вам, любезный, очень понравился этот человек. Жаль…
Подчинённый тихо заметил:
– Если бы вы знали, кто он, вам бы он менее понравился, господин полковник.
Полковник отметающе махнул лапой и нахмурился.
– А… у вас кровь… это он вас ранил! Ах, до чего славный человек. Умер, я чувствую, отменный солдат.
Высокопарный тон, а возможно, и болевое ощущение заставили подчинённого поморщиться, как от насильно влитой в горло патоки.
Повинуясь дисциплине, он опустил глаза. Пересилив себя, выслушал дальнейшие поручения, данные негромким голосом полковника-демагога, который мог бы, ежли хотел, быть удивительно нелюбезным, а сейчас он, как чуял бедный убийца, именно этого и хотел. Тем не менее, указания и приказ были выслушаны, молодой офицер отдал честь и повернулся чуть быстрее, чем прозвучало «Вольно!»
Не дожидаясь, когда уберётся наёмник, Дьявол хлопнул за собою дверью, и всё смолкло в душистой темноте, где ещё нежно благоухали Катины духи и определённо пованивало кровью молодого дьявола.
Так совершилось убийство Севера.
Угол мира.
А теперь я хочу рассказать вам об устройстве мира. Не сердитесь на меня, пожалуйста, и не залистывайте это место. Ведь устройство мира такая штука, без которой никому не рассказать самой завалященькой истории. Дело-то в том, что иной раз – и очень даже частенько – случается, что устройство мира оказывает на героев истории значительное влияние. Они даже и сами не догадываются, до какой степени это важно. Это во-первых. Во-вторых, у меня – как бы это выразиться – нет выбора. Я сейчас нахожусь… ну, да ладно. Ладно.
Это уж другая история.
Конечно, следовало бы мне нарисовать карту и поместить её на форзаце, но у меня, по правде, не очень много времени для того, чтобы овладеть картографическим мастерством.
Грубо