– Нам пришлось вмешаться, чтобы тебя раньше времени не растерзали СМИ. Из-за потери сознания тебя доставили в одну из городских больниц. Через несколько часов у входа в здание толпились десятки камер: кто-то из медработников связал данные в твоем паспорте с последними новостями и позвонил приятелям-журналистам. Надо признать, что ситуация и правда вышла драматичной – только ленивый не опубликовал кадры с камеры наблюдения, на которых ты падаешь в супермаркете.
Я промолчала, ощущая, как руки покрылись гусиной кожей. Значит, вся страна в курсе моего горя. Теперь станет еще хуже, хотя, казалось бы, хуже некуда.
– Убийство Андрон… – Вевер запнулась на фамилии Филиппа и, бросив взгляд на мое покрасневшее лицо, сделала интонацию мягче, – твоего мужа… окажет значительное влияние на ход операции. Поэтому для администрации было крайне важно, чтобы исходящая информация о нем была под контролем. Ты ведь не хочешь, чтобы его имя очернили? Чтобы его гибель использовали против нашей страны?
– Каким образом кто-то может использовать его гибель против нас?! – воскликнула я, растирая опухшие глаза.
Девушка вздохнула:
– Одно неверное движение и западная пресса представит его как шпиона, связавшегося с членами группировки, которая планирует совершить в Турции переворот. Напишут, что его прикончили его же информаторы, а про настоящих убийц никто так и не узнает.
Брюнетка зашагала в конец коридора, и я отправилась вслед за ней. В очередной раз она посмотрела на свое левое запястье, оценивая положение стрелок на дорогих черных часах, и продолжила говорить:
– В интересах турецкого правительства было бы замять эту ситуацию и договориться с нами по-хорошему… но пока они не идут на контакт и более того – отрицают, что к этому причастны люди в военной форме. Нам дали понять, что Турция будет продвигать свою картину инцидента, а приятели по альянсу ей в этом только помогут.
Происходящее не укладывалось в голове. Всего сутки назад я была вполне довольна жизнью, раздумывала о том, чтобы завести пушистую собаку на крохотных ножках и купить новый линолеум, теперь же я стала вдовой и оказалась в центре международных политических интриг.
И незнакомая женщина называет смерть Филиппа «инцидентом».
Это все кошмарный сон.
Нужно проснуться.
Ну же, Яна, проснись, проснись, проснись!
Я сжала кулаки, вызывая боль в ладонях, но перед глазами все так же мелькали желтые огни коридорных бра и полированные двери лифта.
– Значит, теперь я под колпаком? А что, если я скажу что-то лишнее? – мне показалось, что для этого вопроса наступил самый подходящий момент.
– О нет, не переживай насчет этого. Лишнего ты не скажешь, – добавила Мария на выходе из здания.
Было ли это угрозой или ободрением – я так и не поняла. Голос моей спутницы слова превратился в трафаретную речь диктора, и сколько бы я не пыталась, я не