Чуда не случилось, если Тебе интересно. Да и кто я такой, чтобы творить чудеса – не Бог и не фокусник. Когда Кирилл и Матвей вернулись домой, Марина им ничего не рассказала. Она ушла в ванную комнату, заперлась там на несколько часов: я слышал шум наполняющей старую жёлтую ванну воды, а затем тишину. Может быть, это её финиш, подумал я: депрессия властная и непредсказуемая, жадная – своего человека она не захочет разделить ни с кем. В тот день она разделила Марину со мной и Ниной Петровной, и цена могла оказаться велика. Признаюсь, я ждал. Марина вышла из ванной (я слышал её мокрые шаги).
– Ты надеть ничего не забыла? – спросил её Кирилл, и я услышал смешок его брата.
– Покорми Данила, – только и ответила она.
Нина Петровна сама вернулась домой на следующий день. Я даже не знаю, удалось ли ей поговорить с Мариной, было ли у них с Кириллом какое-то объяснение. Когда я увидел её лицо, перекошенное с одной половины, болезненно усталое, догадался, что Янина истерика стоила Нине Петровне инсульта. Тоскливо мне думать о том, какие тревоги мучают её.
Из некоторых телефонных разговоров я понял, что Яну Нине Петровне удалось отыскать – та живёт у какой-то подружки, прогуливает школу, ошивается неподалёку от дома своего совратителя, желая его подкараулить. Кажется, что там же и новая ссора у Нины Петровны с ней уже успела состояться, но об этом мне известно мало.
Сегодня же Нина Петровна слегла в постель. Её мучают головные и сердечные боли достаточно сильные для того, чтобы она велела Кириллу за мной присмотреть, а сама заперлась в комнате.
– Ты же помнишь, как я тебе говорил. Что не моё это. Меня семья только тяготит, только вниз тянет, – говорит Кирилл, глядя в окно, и его профиль кривится.
– Ага, – Матвей толкает меня под зад ногой и смеётся.
Я кулаком ударяю его по ноге в ответ и спешу отползти подальше от его вонючих дырявых носков.
– Но сейчас вот просто не могу оставить всё как есть, – продолжает Кирилл.
– Да неужели? – глумится Матвей.
Кирилл поворачивается к нему в недоумении.
– Какой-то здоровый хрен обрюхатил твою дочку, из семьи увёл, а ты тут репу чешешь, – объясняет Матвей, – иди давай. Ищи её, его. Разбирайся, папаша! За малым я сам присмотрю.
Кирилл медлит пару мгновений, а затем покидает кухню, хлопнув брата по плечу: через минуту раздаётся звук закрывающейся входной двери. Матвей ещё какое-то время сидит на своём месте, потягивая пиво и почёсывая небритую щеку. Я не создаю шума и радуюсь спокойствию, пока этот подонок не обращает на меня внимания. Да-да, подонок, говорю – этот человек (мне стало известно лишь недавно) сел в тюрьму за убийство собутыльника. Но не стану врать, гораздо сильнее