Любил «Канатчиково» как архитектурную мечту об уходящей в прошлое России начала ХХ века. Любил станцию «Подмосковная» с ее музейным комплексом и веерным депо, с ее кинотеатром. И «Воробьевы горы» – первую станцию на Окружной, ныне закрытую: ее пассажирские залы, багажные помещения, контору начальника станции, телеграф, служебные квартиры для персонала и единственный на всей Московской Окружной буфет. Любил станцию «Ленинская», где полузаброшенное здание вокзала – чисто главный павильон ВДНХ в миниатюре. Любил обыкновенные платформы с примечательными именами. Станцию «Космос», выстроенную еще на реактивной тяге первого полета человека на орбиту. Станции «Соревнование» и «Темпы» – в память о тех пятилетках, что в четыре года. Газетные «Заветы Ильича» и «Правду», где местные шутили до сих пор: «Чем дальше от заветов Ильича, тем ближе к правде». Любил станцию «Отдых», где под вывеской фотографировалась молодежь, чтобы затем публиковать фото в аккаунтах своих сетей с припиской: «Я приехал сюда навсегда».
Когда проснулся Валентин, было еще темно, состав по-прежнему стоял. Злачный вагон был пуст, а бармен, по примеру Дочиу, спал за соседним столиком. После хмельного сна сделавшись черта злей, Валик поднялся и пошел сквозь поезд в сторону локомотива, на ходу расталкивая редких пассажиров. Сперва он бойко шел, но скоро заподозрил: слишком длинен поезд. Пошел быстрее, ожидая, что вот-вот очередной вагон окажется последним, но вагоны множились фрактально, как в зеркальном коридоре. Без толку ускоряя шаг, Дочиу их перебирал, как четки, щелкая замками тамбурных дверей. Казалось, что, когда б ни двери, он бы видел бесконечно повторявшийся вагон, в котором он бежит, стоя на месте в железнодорожном зазеркалье. Время от времени он спрашивал у попадавшихся навстречу, какой это вагон, и всякий раз в ответ слышал реалистичный номер – третий, седьмой, одиннадцатый, – но прошагал, казалось, пару километров, и уже сбилось дыхание, саднили ноги, и ладонь пропахла сталью ручек тамбурных дверей, а поезду все не было конца, как если б рельсы изогнулись лентой Мебиуса. Решил вернуться и пошел назад. И уже скоро, за четвертой дверью, встретил в коридоре незнакомку.
Она стояла у окна купейного вагона, глядя незряче в пейзаж. Дочиу встал недалеко, вполоборота к ней. Поняв его намеренья, она