Футуризм и безумие (сборник). Александр Закржевский

выставок картин, кубофутуристы рекомендуют «открыть музей народных вывесок и лубков», чувствуется также презрение к труду в искусстве, Кручёных советует поэтам писать на своих книгах: «прочитав, разорви!»… Сочинения Кручёных и его сподвижников без комментариев необъяснимы. Их творчество всецело и вполне «заумно». «Наша будетлянская книга (“Трое”)[47] имеет несколько кож, как трудно будет грызть нас!» – радуется Кручёных. Блестящую, хотя и не лишенную иронии, характеристику кубофутуристов дал К. Чуковский. Его теория, что «гилейцы», или кубофутуристы являются наследниками русского нигилизма – вполне разделяется мной. Их бунт, бунт литераторов против литературы – мне очень близок, по моему мнению, – в этом бунте даже есть что-то надрывное, но опять повторяю – та заметная примесь гаерства, которая наблюдается у некоторых кубофутуристов, – пачкает дух их бунтарского творчества, и последний не рвётся к небу, как подобает футуризму, а бессильно опускается в болото… Бесспорно, между ними наиболее смел и искренен всё тот же Алекс. Кручёных[48], он идет напролом настоящим «боксом», но его бунт лишён духовного благородства, которое присуще и Маринетти. Влияние последнего на А. Кручёных не подлежит сомнению. Грамоты Крученых («Слово, как таковое», «Декларация слова» и др.), являются только слабой копией манифестов Маринетти. (Последний за год до «декларации» Кручёных требовал в своём замечательном манифесте упразднения психологии в литературе и призывал уничтожить синтаксис и знаки препинания)… Из поэтов «Гилейцев» меня поразил Давид Бурлюк. Кроме несомненного таланта, в нём есть нечто, что слишком много говорит моим личным настроениям и симпатиям, вот почему не могу не отметить этого оригинального поэта – мыслителя в футуризме… Какая тяжелая, огрубевшая в тупом проклятии – усталость дышит в этих стихах и как много в них отвращения к жизни и тюремности!.. Как тускло, как безотрадно и горько воспринимается им мир и какая каменная скорбь в этом понятии – «жить!» Солнце у него – каторжник, небо – труп, а звезды – «черви, пьяные туманом»![49] И он не может написать, ни одного стихотворения без какого-нибудь тяжелого ругательства, или тупо-скверного эпитета, больною бодростью хочет оправдать кличку «футурист», но даже его подбадривания дышат отравой («будем лопать пустоту!»[50] – сколько горькой немощи в одной этой бескрылой надежде)… А сам изнемог, сам источен всё теми же червями пустоты, проклятия и одиночества, которые непонятны ни Маринетти, ни футуристам (настоящим), в чем не побоялся и откровенно признаться:

      А я идти устал и все мне надоело,

      И тот, кто днем был ал, и то, что

      было бы…[51]

      VIII

      К кубофутуристам принадлежала, ныне уже покойная писательница – Елена Гуро. Об этом этом удивительном даровании трудно сказать в нескольких словах, творчество этой нездешней, безумно-прекрасной души требует отдельной статьи… Мне же приходится только ознакомить читателей с её обликом. В своей книге рассказов: «Шарманка», Гуро находится на грани между мистическим реализмом и тем новым символизмом, к которому