Никто не решился возразить Окуню или добавить что-нибудь. Все четверо «непотопляемых котяток» дружно промолчали. И почему-то всех четверых, включая даже толстокожего и не склонного к рефлексиям Ящика, охватило вдруг тягостное, мучительное, предблевотное чувство. Они почувствовали себя так, будто одновременно приняли нехорошую телепатему от какого-то злобного источника.
Окунь раздавил окурок в пепельнице, достал огромный клетчатый платок и под пристальными взглядами притихших «быков», напоминающих сейчас разучившихся даже блеять и мемекать баранов Панургова стада, тщательно промокнул большой залысый лоб.
К столу подошёл неслышно появившийся Болек, поставил перед каждым чашечку ароматного кофе, забрал пустую бутылку и бокалы и выскользнул из комнаты.
Окунь взял серебряную ложечку и постучал ею о краешек блюдца:
– А теперь поговорим о деталях.
* * *
Когда Болек занял привычное место за стойкой, в бар вступил плотный мужчина в дешёвых джинсах и коричневой жилетке поверх клетчатой рубашки. Покачивающейся моряцкой походочкой он проследовал по заплёванной палубе бара «При деньгах» на полубак, взгромоздился на высокую тумбу-кнехт, с каменным лицом прочитал забранные в рамку гениальные стихи и небрежно бросил Болеку:
– Холодной водки!
Болек потянулся было за льдом, но вспомнив любителя холодного апельсинового сока, на ходу перегруппировался и окунулся с головой в холодильник. Через секунду он вынырнул оттуда с заиндевевшей бутылкой настоящей водки, изготовленной на Вольнореченском ликёро-водочном заводе по запатентованному старорусскому рецепту.
Попугай Ринго, словно заправский алкоголик, скосил глаз на содержащую душегрейную жидкость вместительную посудину и заперебирал лапками по жердочке, придвигаясь поближе к месту событий.
– Пр-рямо не р-разбавляя, пр-рямо не р-разбавляя! – деловито проинструктировал он подмигнувшего ему Болека, когда тот отвинтил колпачок.
Мужчина с кислым видом взял наполненную Болеком рюмку, проглядел её на свет и залпом выпил водку. Несколько секунд он с отсутствующим видом смотрел на мерно плещущееся у бортов стойки полупьяное, волнующееся по пустякам людское море, потом жёсткими глазами прицелился в бармена:
– Бутерброд с икрой!
– Кабачки икр-ру метали! Кабачки икр-ру метали! – привычно отреагировал Ринго.
– Рингушка, фильтруй базар! – с напускной строгостью пожурил его Болек, в душе гордясь своим уникальным попугаем, и вновь повернулся к клиенту: – Вам с красной