Пластическая хирургия по-русски. Геннадий Васильевич Ерофеев

Ты ведь не думаешь, Мишаня, что был первым, кого я подослал к Васнецову? Ты ведь не думаешь так, а? – Воспользовавшись воцарившейся паузой, Окунь загасил смердопакостную папиросу и налил себе новую порцию коньяка. – Я собрал информацию о многих клиентках пластического хирурга, – объявил он. – Я начал собирать её с тех пор, как случайно обратил внимание на то, что этот парень добивается забойных результатов. Когда я увидел, какими молодыми и красивыми выходят от него вчерашние криворожие старухи, я понял, что его стоит хорошенько потрясти. Я вынашивал свой план не один месяц. За это время я подослал к Васнецову нескольких верных мне людей. То есть не людей, конечно, а женщин, – хихикнув, поправился Окунь. – Я частично оплачивал операции этих тщеславных сучек в обмен на информацию, но всё оказалось не так просто. Денежки я выбросил на ветер. Предпоследняя «разведчица» посетила Васнецова где-то с месяц назад. Эта пошлая баба, как и все остальные, не смогла ничего разнюхать. Ещё одна нанятая мною фифа прооперировалась у этого хитрожопого хирурга позавчера и тоже ничего интересного в клинике не углядела. Теперь у меня осталась лишь одна сторожевая рыбка – с акульей пастью. Эту рыбку вы все прекрасно знаете. Она записана на пятницу. Парень принимает в день всего троих пациенток, она будет принята последней. Для наших целей это очень удобно.

      – То есть она записана на двадцать пятое августа? – с глубокомысленным видом уточнил Ящик.

      – Верно, – подтвердил Окунь с издёвкой, которую почувствовали все, кроме Ящика. – Он отвернулся от «тугодумного дьяка» и продолжал: – Нельзя оставлять всё на самый последний день. Запись на операции Васнецов в связи с предстоящим переселением в Москву прекратил. Другого шанса подержать его за яйца до момента вывоза аппаратуры у нас не будет. Мы должны использовать этот шанс.

      Ляпа легонько кашлянул.

      – Что меня, блин, смущает, – осторожно сказал он, – так это то, что после прощупывания нам придётся держать этого прохиндея в ежовых рукавицах вплоть до самого отъезда. Ведь нам придётся засветиться, так?

      – Ляпа прав, – согласился Окунь. – Но иного выхода нет. Мы будем водить хитрую бестию на коротком поводке сколько потребуется. Но ему обязательно надо дать возможность принять всех записанных пациенток, чтобы, не дай Бог, никто из них не поднял шума и не привлёк к хирургу внимания. Бабья визготня нам ни к чему.

      – Он успеет настучать в ментовку, – польщённый похвалой шефа, заметил Ляпа, но на сей раз его ремарка пришлась тому не в масть.

      Окунь саркастически усмехнулся.

      – Не настучит, – произнёс он с мрачной горячностью. – Этот хлыщ, как и мы, смертельно ненавидит ментов. К тому же я нюхом чую, что бизнес паренька нечист, хотя точно не знаю, в чём его незаконность. Тюрьмы Васнецов боится, как раковой опухоли, и в ментовку он заявлять не пойдёт. Не по-йдёт! – повторил он с нажимом и расстановкой. – А впрочем…

      – Чуть что – и древесина. Лес норвежский, – зловеще намекнул Ящик, легонько постукивая по столу пудовым кулачищем, но увидев