– И как ты только можешь терпеть его, после того как узнал? Я бы…
– Что – ты бы? – неожиданно перебил Виктор. – Высказала ему всё, что думаешь? Выскажи – ты ведь его дочь! Выскажи! А он ответит, что для тебя старался. И что дальше?
– Я его об этом не просила! Он не думал о том, каково это, когда ради моего удобства людей на смерть отправили?! Мальчишка сиротой остался!
«Круг замкнулся», – подумал Виктор: он знал о сиротском детстве тестя и понимал скрытые мотивы его поступков, но легче от этого не становилось.
Посидели, помолчали. В передней раздались осторожные, как будто крадущиеся шаги – Ивахнюк вернулся со службы. Виктор накрыл Верину руку своей. Когда шаги на лестнице смолкли и наверху закрылась дверь, Вера судорожно вздохнула и спросила:
– Что делать-то будем, Витя?
7.
Несколько дней спустя, выходя из моторного цеха после окончания смены, Алексей заметил соседа, Гришкиного зятя, и сразу как-то насторожился: а этому-то чего здесь надо? Уже собрался было поздороваться и пройти мимо, но Осипцов направился прямиком к нему.
– Здрасьте, Алексей Петрович. Мы можем поговорить?
Алексей посмотрел ему в глаза. Он не знал об этом человеке почти ничего, кроме того, что Осипцов служит в райсовете и доводится Ивахнюку зятем, но и это уже было достаточно паршиво. Тот, видно, разглядел недоверие в глазах собеседника, потому что добавил:
– Вы ведь домой идёте? Если так, то можем по пути…
– Слушаю вас, – ответил Алексей и зашагал в сторону дома.
Некоторое время шли молча. Алексей не хотел помогать своему попутчику наводящими вопросами и просто ждал. Когда наконец они остались одни, Виктор тяжело вздохнул и начал.
– Ходят разные слухи о том, как досталась нам с женой эта квартира…
– Хм, слухи? – вскинулся Алексей, метнув на Виктора хлёсткий взгляд.
–…и скорее всего это правда. Мне тяжело об этом говорить, но, зная Григория Степаныча, я…
– Товарищ Осипцов, вы зачем мне всё это говорите? – перебил Алексей, останавливаясь и повернувшись к собеседнику.
– Погодите! Я вас понимаю. Для вас мы – одного поля ягоды, но поверьте: это не так! – торопливо заговорил тот. – Мы с Верой хотим исправить несправедливость…ну, то есть, насколько это возможно…Стойте, стойте! Выслушайте меня, пожалуйста…
Алексей огляделся. Они как раз вышли на зады улицы, шедшей вдоль железной дороги: справа блестели в лунном свете рельсы, слева тянулись огороды. Возле шаткого забора одного из участков были сложены штабелем старые шпалы. К ним-то и направился Алексей, а за ним и Виктор.
Когда устроились на шпалах, Алексей достал кисет и, предложив табак собеседнику, от чего тот вежливо отказался, принялся сворачивать папироску.
– Ну, вот… – Осипцов откашлялся, шумно вздохнул и продолжил. – Я не собираюсь оправдывать тестя. То, что он сделал – на его совести. Но я не хочу, чтобы из-за этого страдала моя жена. Она тут совершенно не при чём!
– Так уж и не при чём, – пробормотал Алексей.
– Говорю