– С ума сошёл? – зашипела она. – Хочешь, чтобы он потребовал назад свой кредит?
Семья Гонсало заняла свои места в третьем ряду по правую сторону от алтаря, а слуги остались позади, где, как правило, сидели и стояли люди из обслуживающего персонала, а также местные изгои, вроде родителей Диего Наррачеса, возомнившего себя правдолюбом и умудрившегося настроить против себя местную знать. Выходки Наррачеса типа организации живой цепи из местной молодёжи с лозунгом «За здоровый образ жизни!» или акции «Нет наркотикам!» некоторое время в городе ещё терпели, но он не успокоился и стал требовать расследования списанных дел, связанных с исчезновениями людей. Пришлось посадить Наррачеса в тюрьму, и примерно через месяц, прямо накануне выборов в муниципалитет, его «случайно» зарезали во время тюремной потасовки, а его старые родители сразу после похорон стали садиться церкви среди слуг, и ещё говорили спасибо, что их не выгоняют.
VI
Появление Майкла заметили все присутствующие, и это было немудрено, ведь таких красивых маленьких гринго в городе прежде не видели. Правда, жена судьи Моралеса тут же заявила, что видела гринго на рыночной площади, где он сидел на земле среди индейских торговок, но ей не очень-то и поверили, ведь она любила приврать, и все знали об этом. Не стесняясь, люди вертели головами и вытягивали шеи в надежде получше разглядеть новенького, открыто обсуждали между собой достоинства его внешности и парадную одежду. Шелестел возбуждённый, рвущийся из-под строгих внутренних ограничений на нормы поведения в церкви говорок, периодически выплёскивались издаваемые не в меру темпераментными прихожанками возгласы восхищения, кто-то щёлкнул мыльницей, кто-то посетовал, что забыл свою дома. Камерами в мобильных телефонах в городе пока широко не пользовались: они были прерогативой исключительно местных тинейджеров – из тех, кто или заходил в церковь редко, или не посещал её вовсе.
Тереса наслаждалась триумфом. Она держалась ровно, будто надела корсет, разделённая идеально гладким пробором голова была видна из всех уголков церкви, победно поблёскивали в свете рассыпанных витражами лучей старинные серебряные серьги в её ушах.
– Э-эй, Тереса, с какого облака спрыгнул к нам этот ангелочек? Надеюсь, он не улетит обратно? Мы его не отпустим, так и сообщи Мадонне!
– Уже бегу, чтобы сообщить, – отвечала Тереса.
– Ах-х! До чего же хорош! Тереса, уступила бы его, а то улетит – не поймаешь, вон какой худенький!
– А ты поймаешь, значит, – усмехалась Тереса.
– Пресвятая Дева, это же надо, какой красавчик появился у Гуттьересов! И чем это они заслужили такую честь?
– Оспариваете, сеньора? – спрашивала Тереса.
– Отдам за него всех своих дочерей, донья Тереса. И тех, кто уже родился, и тех, кто ещё будет…
– Размечтался, –