Фууу… ууххх… уууффф…
Теперь я могу различить облик чужака, о чем немедленно жалею. Единственное, что делает его похожим на человека – это рваная курсантская шинель. По шинели я узнаю его. Я сразу же убираю руку от кобуры.
– Привет, Вит, – говорю я. – Неужто не признал, Виталик? Это же я, Петяй. Узнаешь? Мне нужно поговорить с хозяином.
Чужак обрывает свою тираду. Пару секунд он стоит на месте, присматриваясь, а потом поворачивается и исчезает в едва заметном боковом проходе. Я жду где-то полминуты, затем вижу, что Вит высунулся из коридора и делает рукой странный жест, который в принципе можно истолковать как знак следовать за ним. Я по-прежнему медлю, и он повторяет жест, теперь нетерпеливо. Что же, можно считать, что мне повезло. Я следую за ним, и вскоре мы растворяемся в лабиринте тайных ходов.
На хвосте у Вита, я прохожу бесконечной чередой коридоров, поднимаясь и спускаясь по лестницам, перепрыгивая, пригибаясь с трудом, проходя под низкими балками, протискиваясь бочком, избегая вентилей, торчащих из переплетений труб, удушающих коридор, словно туловища могучих змей. Мы минуем тоннели, которые явно были прорыты недавно – их потолки и стены поддерживают самодельные стойки. На стенах видны поросли железноцвета, при моем появлении распускающего сияющие соцветия – единственный источник света в этом склепе. Вит двигается очень быстро и прочти бесшумно; я иду следом, стараясь лишний раз не смотреть на него. С потолка прямо за шиворот что-то постоянно капает; нечто скверное маниакально и бессмысленно копошится под самыми ногами, в последнюю секунду убираясь с пути, провожая меня взором озлобленным и непонимающим, бормоча полузабытые проклятия, нелепо имитируя ушедшие из памяти слова. Я не оглядываюсь.
Вит тормозит, а потом чуть отстает от меня, когда очередной поворот приводит нас в тупик. Тупик кончается тяжелой стальной дверью, над которой горит яркая оранжевая лампа. Я поворачиваюсь, чтобы обратиться к Виту, но, пока я глядел на дверь, он уже растворился в темноте. Осталась только чернота коридорного лабиринта, звук капель, падающих в ржавые лужи, да свет лампы. Поборов сомнение, я поднимаю кулак и намеренно громко стучу в дверь.
***
Щиток отъезжает в сторону, и из темноты на меня смотрит пара пожелтевших глаз с неестественно расширенными зрачками. Их обладатель не говорит ни слова.
– ГСР, – представляюсь я. – Ты арестован, рыбий глаз.
Не проронив ни звука, часовой захлопывает щель. Я неуклюже пытаюсь помассировать себе поясницу. Раздается глухой лязг, словно кто-то заряжает противотанковую пушку, и, спустя мгновение, входная дверь начинает медленно раскрываться, влекомая во тьму массивным рычагом. Из открывшегося прохода вырываются клубы сизого дыма. Кажется, что внутри начинается пожар. Я заскакиваю внутрь, и дверь немедленно захлопывается. Ствол автомата упирается мне между ребер, но я смотрю прямо.
Перед собой я вижу неестественно статного человека,