– Очень хуево, Петя, – хмуро резюмирует Зоя. – Всего у меня по нулям, одни бинты-то и остались из нужного. И эпинефрин. Думала завтра затариться, бестолочь. Поделом мне, – зло бросает она.
– Гм, – только и говорю я. – М-да.
Выходить теперь не только поздно, но и как-то глупо.
– Нужно срочно обезболивающее, и обязательно – обеззараживающее, – говорит Зоя. – Сейчас начну выковыривать эти стекляшки, и Аркаше будет тяжко.
– У меня и аптечки-то нет, – растерянно говорю я.
Ею, среди прочего, месяца три тому назад я швырнул в спрута, грозившего мне из оконной форточки.
– Ну поищи что-нибудь, а? – просит Зоя. Она вынимает бычок изо рта и бросает его между ног, в унитаз. – Пожалуйста. Может, на кухне че лежит? Все, что найдешь – тащи.
Я переворачиваю кухню вверх дном. Свою обыскиваю впервые, но процедура-то отработанная. В резном шкафчике я нахожу половину булки, кусок колбасы и бутылку уксуса без этикетки. В ящиках – пакет поваренной соли и пару умерших жуков. В холодильнике лежит смерзшийся брикет свиного фарша, пакет с рыбой да улей с светляками. Под столом я нахожу “Дюрекс” и очень одинокую гильзу – стреляные. Их отправляю в ведро. Никаких лекарств. Спиртного, разумеется, тоже нет.
На выходе из кухни ни в чем не повинный табурет получает от меня яростного пинка, но спина напоминает мне, что поздно делать футбольную карьеру. Я поднимаю табурет и, крякнув, сажусь на него.
– Нашел че-нибудь, Петь? – из санузла спрашивает Зоя. Что мне ей сказать?
– Уксус, колбасу и соль.
Шутник недоношенный.
– Тащи сюда! – неожиданно отзывается Зоя. – И миску возьми, любую!
Вскочив с табурета, я хватаю ингредиенты и спешу обратно в санузел. Зоя теперь сидит на краю огромной ванны, скинув свитер и закинув ногу на ногу. Склонившись над Аркадием, она сосредоточенно закатывает левый рукав майки.
– Потерпи, Аркаш, щас сварим тебе щи… – бормочет она. – Колбасу-то нахуя? Миску давай.
Она смешивает соль и уксус в суповой миске, качая головой в такт долетающим снизу ритмичным басам и стонам, после чего энергично взбалтывает полученное варево.
– Готово, поехали. Держи миску.
– Слушай, ты точно знаешь, что делать? – спрашиваю я, – кровь вроде не идет, может подождем пока…
– Не боись, комиссар, – отвечает Зоя. Теперь она говорит на удивление сдержанно, даже отрешенно. – Справлюсь. А если нет, – она кивает на Аркадия, – так он все равно до утра не дотянет, если сейчас осколки не вынем. Я его так не брошу. Согласный ты или нет – до пизды.
Становится очевидным, что дальнейшие прения будут безрезультатными.
– Ничего-ничего, хуже бывало, – бормочет Зоя, обрабатывая в миске щипцы и зажим. – На фронте приходилось и мочу использовать.
– Что,