– Думаю, клеветнически. Мортон взял одну из кистей и провёл большим пальцем по щетинкам.
– Это очень дорогая кисть!
– Мортон положил её на место и облокотился на мраморный стол.
– Вы не спрашиваете, кто я и чем занимаюсь, мистер Уэнзли, из чего я заключаю, что вы это знаете. Кэтрин Джонсон упоминала моё имя?
Уэнзли начал что-то говорить, замялся. – Может, она что-то и говорила. Тогда ваши статьи о путешествии были очень популярны. Он имел в виду статьи о приключениях на автомашине, которые Мортон собрал в книгу.
– Бывший Американский хранитель закона.
– Полагаю, такая у вас репутация. Я действительно не вижу, чем это может помочь.
– Значит, если вы видели, что Кэтрин Джонсон написала мне, прося помощи, вы должны были знать, что это было для неё серьёзно.
– Ну, да. И какое все это имеет значение? Вы должны уйти, серьёзно!
Мортон подошёл и встал очень близко к нему. – Её письмо в конверте, адресованное мне, было сзади на той картине, которую вы собирались купить. Нет никакого сомнения, что она сама положила его туда. И я вижу только одну причину, по которой она это сделала, мистер Уэнзли. Она хотела, чтобы вы его нашли.
– Это сумасшествие.
– Вы знали моё имя; вы, однозначно, прочли, что она боялась, что кто-то собирается причинить ей зло; вы знали, что это для неё было серьёзно. Это было предупреждение.
– Но я его не находил! Я никогда не находил это чёртово письмо!
– Вы собирались причинить ей зло, мистер Уэнзли?
– Конечно же, нет!
– Ваши отношения дошли до определённого момента, мистер Уэнзли? Помимо вашей воли? Вы целовали её?
– Это мерзко! Уэнзли подошёл к шнурку колокольчика, который находился рядом с огромным камином; судя по размерам, его можно было бы использовать для перезвона колоколов на кафедральном соборе.
Мортон отчётливо произнёс:
– Полиция извещена о её исчезновении. И замолчал на мгновение; Уэнзли тоже замолчал. – Думаю, вам лучше поговорить со мной, чем с детективом сержантом Гилламом. Он конченый ублюдок.
Сейчас Уэнзли как никогда выглядел готовым расплакаться, но он оказался твёрже, чем выглядел. Он сказал раздражительно:
– Если вы не уйдёте, я прикажу вышвырнуть вас.
– Вы и тот дворецкий не сможете вышвырнуть меня. Мортон скрестил руки.
– Итак, или я, или полиция. Он прошёлся по студии, чтобы посмотреть на портрет двух молодых девушек, и, обращаясь скорее к ним, нежели к Уэнзли, спросил: – Вы целовали ее? Было ли что-то ещё большее, – скажем, прикосновения?
– Убирайтесь!
– Уэнзли, вы не получите рыцарского звания, если будете лгать мне. Так, вы касались ее или не касались?
– Между нами ничего не было!
– Думаю, что было. Вы её точно целовали. И было нечто большее – она не останавливала вас – она для вас не раздевалась, но она кое-что делала – своими руками, да, Уэнзли? Или ртом?
– Прекратите