«Газеты! – мог воскликнуть он. – На первых полосах у них тут статьи о популяции лосося. В Израиле газеты пишут о популяции людей, о том, сколько человек погибло и кто кого убил на этот раз. Но здесь? Нет! Вы должны писать о лососе».
Я могла лишь рассмеяться в ответ.
«Также, – продолжал он, – я тут зашел в продуктовый магазин и заметил, что овощи здесь поливают из душа каждые пятнадцать минут. Только канадцы могут с таким трепетом относиться к своим овощам».
С того момента мы, отставив в сторону напряжение, сконцентрировались на катании на лыжах, саке и долгих беседах об угрозах, стоящих перед популяцией лососевых. Это было – ну просто нет другого подходящего термина, чтобы это описать, – совершенство, достигаемое без усилий. Мои уик-энды были наполнены Джозефом, снегом, саке и сибуми.
За то время, что мы провели вместе, я начала смотреть на горы, в которых выросла и которые, как я думала, знала вдоль и поперек, с совершенно иной точки зрения. Когда я следила за его катанием, чувствовала себя свободно и раскованно. Я дала себе разрешение стать менее дисциплинированной, менее зажатой. Я увидела линии там, где никогда прежде их не замечала. Более того, я решила отказаться от мысли о том, что какие-то линии вообще должны существовать, вместо них я стала видеть дуги, изгибы, повороты и виражи. Я танцевала на снегу, как на паркете бального зала, широком и отполированном полу белого цвета, по которому я могла бы грациозно скользить. Я начала использовать скорость, которую всегда любила, как форму медитации, способ спустить себя на землю, вырвать затычку, сидящую в мозгу, ту самую, что была ответственна за распространение сомнений и страхов, охвативших все вокруг после моего откровения у синего жестяного знака.
Спустя примерно месяц после того, как Вселенная подтолкнула меня к тому, чтобы поднять сдерживающий рычаг, я отправилась попить кофе с Джозефом. Я рассказала своим друзьям и близким о своих планах, и каждый из них до единого заклеймил меня однозначно сумасшедшей. Джозефу я еще не рассказала, так как колебалась, опасаясь, что еще от одного человека услышу о своем безумии, но все-таки решила рискнуть и попытать удачу с Джозефом.
«Я раздумываю о том, чтобы взять годичный отпуск и отправиться кататься на лыжах по всему миру», – объявила я.
Он даже не поставил на стол свою чашку.
«Да, – сказал он деловито. – Почему бы не отправиться? Звучит как самый очевидный способ потратить год жизни. Сибуми! Давай отметим! Сегодня устроим настоящий пир горой».
Эти слова были тем, в чем я нуждалась. Они были формальным обоснованием, доказательством, что не все считают мою затею безумной, не все считают