безнадёжный из моих питомцев. В вас есть настойчивость, желание покорить язык – то, что
американцы называют «драйв». И вы не мямлите, а смело строите фразы, не боясь ошибок. Так
что у вас хорошая будущность. Я говорю только о языке, конечно, – усмехнулась она несколько
иронически. – А насчёт сувенира, это напрасно. Не тратьте валюту – поберегите её для своей
будущей избранницы.
– Валентина Евгеньевна, вы даже представить себе не можете, как мне приятно было
выбирать для вас этот сувенир! – Он продолжал говорить с пылом средневекового идальго, и этот
неугасающий энтузиазм стал её внутренне томить. Валентина ещё раз очень внимательно
посмотрела ему в лицо и увидела его сияющие глаза. – И когда я увидел эту книгу в Стокгольме на
книжной полке в магазине, я сразу подумал о вас!
Он вытащил из-под полы пальто плотный кирпичик, обёрнутый в нездешнюю по виду
горчичного цвета бумагу и добавил на английском языке с какой-то загадочной интонацией:
«Любимой учительнице от её верного ученика». Только не разворачивайте сейчас – пусть это
будет для вас сюрпризом!»
Галантно передавая книгу правой рукой, левой он аккуратно взял её кисть с длинными,
«фортепианными» пальцами и, церемонно поднося к своим губам, слегка поцеловал их в
полупоклоне, отчего сходство с образом идальго ещё усилилось.
Она, по-прежнему внутренне томясь и удивляясь чему-то, сказала тоном взрослой
светской женщины:
– Фазиль, вы меня просто сражаете наповал своими европейскими манерами. Вы точно
посетили Стокгольм, а не, скажем, Париж или Варшаву? Руки женщинам целуют поляки.
– Светским женщинам руки будут целовать не только шведы, но даже и немцы, – радостно
отозвался он и с проворностью юного пажа ринулся к её пальто, которое свешивалось со спинки
стула. Роскошным, избыточно широким жестом он распахнул полы её пальто, и Валентина,
повинуясь этому жесту и невольно стараясь выглядеть стройнее, чем была за секунду до этого,
вытянула поочерёдно руки, движением светской дамы, без усилий попадая в рукава. Он
заботливо поправил на ней одеяние и, продолжая это движение, легко, как куклу, повернул к
себе.
Всё произошло быстро, на опережение мыслей и чувств – через мимолётное касание
руками её красиво подстриженных волос до нежного, какого-то птичьего касания губ. Он без
усилий привлек её к себе и стал с мальчишеской страстью целовать её лицо, закрывая поцелуями
её глаза и нежно зарываясь ладонями в волосы. Она ошеломлённо молчала, боясь открыть глаза
и цепенея от неожиданности происходящего. В мозгу снова замаячил образ юного влюбчивого
идальго в непомерно длинном стильном пальто и сеньоры, на тенистой авениде где-то в
Гвадалахаре благосклонно внимающей