Таким образом, остаток некогда большой и дружной семьи с горем пополам пережил войну. Эмме исполнилось 15 и ее могли тоже забрать в трудармию, Амалии опять пришлось быть благосклонной к Подопригоре, и Эмме уменьшили возраст на год. Если детьми Эмма и Нелли были почти одинаковыми, то, взрослея, они все больше и больше отличались друг от друга. Нелли была подвижная, предприимчивая девчонка, а Эмма была замкнутой, даже скучноватой… Как начало прибывать мужское население с фронта, у Амалии появился один воздыхатель, бравый вояка, слегка контуженный Семиуглов Петр, который готов был каждый день сделать ей предложение руки и сердца, но этот Подопригора не давал ей устраивать свою личную жизнь, так как имел сам виды на нее, о чем ей недвусмысленно дал понять, и она всякий раз останавливала своего ухажера. Она готова была сбежать со своим фронтовиком куда глаза глядят, но девчат же не бросишь, да и он ей не предлагал убежать, так как капитально обосновывался в городе. Ему выделили комнату в коммунальной квартире, а это немало. Фронтовики и спустя 60 лет после победы далеко не все получили квартиры за свои фронтовые заслуги.
Сильвия и Нахтигаль
Сильвия Шмидт и Александр Нахтигаль были неразлучны с первого класса. Их посадили за одну парту в самый первый день учебы, и они так просидели вместе семь классов. Учеба была для них делом десятым, и оба в этом особо не преуспели. Они наслаждались обществом друг друга. Поначалу парочку дразнили женихом и невестой, но их это ничуть не обижало, а наоборот, даже нравилось. Спустя какое-то время все родные и знакомые поняли, что это всерьез и надолго и совершенно неизлечимо. Их сверстники, подрастая вместе с ними, втайне стали завидовать. Сильвия любила покомандовать, Александр с удовольствием исполнял любые ее капризы. Случалось – и дрался, а если потасовка случалась при ней, то противникам приходилось туго – Сильвия вступалась и могла лицо расцарапать… Несмотря на то, что в их пятнадцать лет это была все же еще детская любовь, но было ясно, что до гроба. Они ни разу не поссорились за всю свою жизнь. Ее слово было законом и никогда не только не выносилось на обсуждение, но даже не ставилось под сомнение. Он был рыцарь, она – дама его сердца в самом буквальном смысле этого понятия.
В ее доме Александр проводил больше времени, чем в своем собственном, благо жили через огороды. Она же приходила к нему домой как к себе. Будущая свекровь приняла ее и называла уже дочкой, а та всегда была готова помочь по хозяйству или заставить помочь своего Соловейчика, если требовалась мужская рука.
В свои 15 лет они уже были вполне зрелые, но безудержной страсти друг к другу не питали. Они осознавали, что сначала женитьба, а потом все остальное, и поэтому дальше невинных поцелуев дело не заходило. Им и не составляло особенных усилий сдерживать свои порывы и эмоции.
Была ли она красивой? Об этом Александр никогда не задумывался