Идиллия продолжалась не долго.
– Хватай! – скомандовал Остромир и на каждого из ребят накинули сетки.
Их быстро скрутили. Плеер, вещи и цветы разлетелись по опушке веером. Руки им связали за спиной, в рот набили какой-то пакли.
Алена смотрела испуганно. Ее широко открытые глаза отражали небо и ужас хозяйки.
Мишка пытался вырываться, но ему плеснули на затылок какой-то воды и парень поник. Его глаза затуманились, голова свесилась и улеглась на грудь, парень едва переставлял ноги.
И только Ваня решился исподтишка рассмотреть нападавших и по возможности сосчитать противников. Склонив голову, он все увидел. Сначала ему показалось, что все легко разрешиться и это, возможно, вовсе недоразумение, но хватило пару жестов старейшины, чтобы понять – их не собираются отпускать, миловать или оставлять в живых.
Противников оказалось немного – всего трое, не считая Остромира. Трое уже виденных раньше старичков из поселения. Все они были щупленькими, небольшого росточка и как будто железными, с отработанным ударом и молниеносной реакцией.
Все старички выглядели мирно и даже безобидно. Одежда их не изменилась с момента последней встречи: те же широкие и короткие замызганные штаны, широкие рубахи, подпоясанные веревками. Двое были из старичков, а третьей с ними была бабулька с плеткой. И если бы Михась был в сознании, он бы узнал ту самую старушку, что отказалась его кормить в деревне, еще перед походом.
Поставив подростков по росту и связав гуськом, их повели в лес, в другую от домового сторону.
Глава 5
Домовик старался бежать как можно быстрее, но перебирая маленькими ножками, он всего лишь смешно трусил, не получалось у него длинных шагов. Он гнал от себя дурные мысли. Этим сумасшедшим бегом он преследовал две цели, во-первых, спешил к коту, а во-вторых, подальше от горьких раздумий. Подумать следовало о многом.
Домовой всегда мечтал отправиться в путешествие полное приключений. И так хорошо было об этом мечтать лежа на теплой лежанке, держа кружку с горячим сладким отваром. Как хорошо было, не покидая родной дом, побывать в дальних странах, поглядеть на чужую жизнь. Прекрасно также, лежа под одеялом, вступить в смертельную битву, в опасное сражение, в котором, конечно, никто не погибнет, а он победит. Потому что домовой любил и ценил жизнь, причем не только свою жизнь, но и жизнь всех окружающих его существ, больших и маленьких, начиная с местных богов и заканчивая самыми маленькими букашками. И сейчас, попав в переплет, он понял, что вообще-то больше не хочет никаких подвигов, а хочет просто лежать на теплой лежанке с кружкой горячего отвара.
Но выбор сделан и отменить его невозможно. Домовой всегда держал свои зароки, даже если выполнение их было страшным, неудобным или