– Ты уверена, бабушка, что Кар Кузнец был варгом?
– Кто знает… Сам он никому о том не рассказывал. Но ведь кто-то из нашей округи точно носил волчий облик в лунные ночи. Может, и Кар.
– Он был злой человек?
– Нет. Очень одинокий, но не злой. И денег за свою работу брал немного. Люди его уважали. Там, где я родилась, люди жили трудно, зато знали цену жизни. Это здесь у вас принято чуть что хвататься за секиру или меч. Здесь бы бедняге Кару и полгода не прожить, хоть бы даже он и не был варгом, а просто люди бы про него так решили.
– Да уж, это точно, – пробормотал Торлейв.
– Покажи стрелу, Торве, – сказала Вильгельмина, подняв на него глаза.
Торлейв выложил из сумки на стол длинный сверток и размотал тряпицу. Пламя очага сверкнуло багровым отблеском на четырехгранном серебряном наконечнике.
Йорейд долго рассматривала стрелу, не прикасаясь к ней. Затем осторожно, точно та могла рассыпаться у нее в руках, взяла ее и поднесла к самому носу. Взгляд ее оставался совершенно спокоен, только крылья носа внезапно раздулись.
– Где вы ее взяли? – спросила она.
Вильгельмина вздохнула и начала рассказывать. Йорейд слушала внимательно, не перебивая до тех пор, пока та не произнесла имя Финна.
– Я должна была понять сразу! – воскликнула старуха. – Вот она, старость! Не гожусь уж никуда… Конечно, это он! Я должна была по голосу узнать его еще вчера, да он, видать, совсем его потерял, вместе с совестью!
– О ком ты, бабушка?
– Он был хром? – спросила Йорейд.
– Да.
– Со шрамом через всю щеку?
– Да.
– Был у меня ученик, с тех пор минуло уж не меньше сорока зим, – задумчиво проговорила Йорейд. – Он пришел с севера, из наших мест, и сердце мое лежало к нему. К тому же был он неглуп и не бездарен. Только не там полагал свое усердье. Расстались мы с ним нехорошо. Кто же мог знать, что все так обернется и что он снова придет? Слыхала я ночью его голос, он пустил его по ветру с недоброй целью. Я чуяла зло, потому и вышла. Потому встала на камень и стала петь поперек, что чуяла: зло идет к Долгому озеру! Счастье, что слабым было оно, ибо в мои годы и я уж не так сильна, как прежде.
Торлейв поежился. Ему казалось, что старуха бредит.
– Финн был твоим учеником? – удивилась Вильгельмина. – Чему же ты его учила, бабушка? Врачеванию?
– И этому тоже. Петь