Человека совести может накрыть и собственный Нарцисс, ссорящийся по-честному за дискурс, таким образом, картина запутывается. У каждого из нас по отношению к одному и тому же в сознании куча-мала. И часто дискурс – единственный выход из положения. Человек совести уже закрыл глаза на воровство другого. Это – его не яркая, но забота о своей «структуре восприятия мира»: Нарцисс показывает человеку совести, каким этот мир является на самом деле, если воровать можно. В этот момент Нарцисс делает хорошо себе дважды: он ярко заботится о своей «структуре восприятия мира», человеке совести, и повышает собственное благосостояние. Сложность возникает, когда два Нарцисса воруют: не один из них не удовлетворён. Не удовлетворены и два человека совести, если не один из них не ворует. «Структура восприятия мира» как-то немеет. Видимым образом, расходясь друг с другом, совесть или Нарцисс идеально сочетаются. Такое впечатление, что сами координаты могут жить душа в душу и без дискурса. Если человек совести кратко солжёт, Нарцисс решит, что это правда. Если Нарцисс будет часто повторять свою ложь, человек совести тоже решит, что это правда. Мир становится похожим на тебя самого… и понятным. Правда, честные слова друг друга они истолкуют превратно, да и на практике напорются на несоответствие своих представлений реальности.
Человек совести и Нарцисс каждый по-своему будут понимать и какую-то договорённость между собой. То, о чём они договорились, выражается в их сознании по-разному: в итоге выраженная другим «ложь» будет вызывать справедливое негодование.
Дискурс оказывается универсальным выходом из положения, позволяет избежать открытого конфликта. Невыраженный конфликт – не ложь. Это, как раз, правда. Это – то, что мы сделали.
Совесть и Нарцисс всё время борются между собой. Мы отводим глаза от совести с презрением, от Нарцисса – со стыдом. Человек говорит: «Моё потребление выше!» (В. Пелевин), – сразу же посылая окружающим знак, который пребывает в его фактуре речи. Смысл знака прямой, нравственный и зеркальный. Нравственность прямо участвует в фабрикации речи, а форма речи, как мы знаем, «самое главное». Подавленная координата не имеет собственного голоса, она использует голос ведущей координаты и выражает свой смысл одинаково с ней.
Сознание реагирует на события по правилам распределения психики в себе, но трудно сказать, какая из координат выигрывает в результате своей безоговорочной победы. Если Нарциссу удалось навязать совести форму условной морали, он, почему-то, начинает ходить по краю собственного благополучия. Место этого Нарцисса скоро займёт «другой». Вроде бы,