– Успокойся, мы об этом уже говорили.
Аркадий Борисович потер лоб и продолжил:
– Пишите о женщинах, Игорь, не прогадаете. В каждой из них заключен целый мир, шаг за шагом раскрывая его, вы удержите читателя на коротком поводке до самой развязки.
– А в конце будет хэппи-энд, – продолжил мысль писателя я. – И книга станет бестселлером.
– Вы же хотели писать про жизнь, – улыбнулась Ирина. – В жизни хэппи-эндов не бывает. Истории про любовь обычно заканчиваются свадьбой, а в жизни со свадьбы все только начинается.
– Это банально, – поморщился я.
– В том и состоит призвание литературы – небанально рассказывать о банальных вещах, – вздохнул Куцего. – Каждый писатель идет по канату над пропастью. Шаг вправо – и он начнет скатываться к штампам. Шаг влево – и ему не поверят. Тут поможет только ваше литературное чутье, Игорь. Чувствуете, что пишете штамп – постарайтесь вывернуть его наизнанку. Тащит ваш герой даме сердца букет алых роз – остановите его росчерком пера. Поменяйте алый цвет на белый, розы на хризантемы, букет на охапку. Пусть он войдет не в дверь, а через окно, вам даже не придется придумывать мотивацию, романтика покроет любое безумие.
– Романтика – это отсутствие банальностей? – задумался я. – Или, наоборот, их наличие.
– Игорь, я только что говорил, что в каждой из женщин находится целый мир. Так вот романтика – это попытка доказать, что внутри кавалера заключено нечто, что больше этого мира. Как правило, с возрастом это заблуждение проходит.
Потом он поднялся – даже раньше, чем вчера, вежливо попрощался, и мы с Ириной вновь остались одни.
– Идем танцевать, кавалер? – спросила она меня с улыбкой. Начинал повторяться вчерашний сценарий.
Я нехотя поднялся, танцевать не хотелось.
Было ощущение, что я марионетка в чужом спектакле. Черт подери! Если я не хочу танцевать, то зачем себя заставлять? Я решительно сел обратно за столик, нервно закурил.
Ирина обернулась удивленно. Спросила:
– Ты не хочешь сегодня танцевать?
– Надоело плясать под твою дудку, – буркнул я в ответ.
Думал – обидится, но она звонко рассмеялась, подошла ко мне и вновь, как вчера, я почувствовал на своих губах поцелуй.
Несомненно, она обладала надо мной какой-то неведомой властью – немедленно закружилась голова, и захотелось наплевать на принципы, закружиться в вихре страсти. Неимоверным усилием воли стряхнув это наваждение, я оторвался от нее и сказал:
– Потанцуй без меня.
Казалось, мое поведение ее позабавило. Словно устанавливая правила игры, она спросила:
– С кем ты хочешь, чтобы я танцевала сегодня. С ним? – она указала на мужчину лет сорока за соседним столиком – тот как раз с интересом наблюдал за нами.
– Или, может, с ним? – она повернулась в другую сторону и указала на именинника