Свящ. Георгий Кочетков. Мне хотелось бы задать еще один вопрос. Когда я слышу, что есть икона, вдохновленная духом, а есть, допустим, просто хорошая ремесленная работа, то для меня это связано с понятием «стиль» и «стилизация». В любом храме можно найти ремесленные вещи, их большинство, конечно, хотя есть и духовные творения. Люди в храмах, как правило, не очень отличают эти вещи. Но сейчас в наше время мы говорим о возрождении церкви, и мы тоже вынуждены иногда говорить о подлинном возрождении, а иногда о стилизации – уже самой жизни, не только иконы. Адекватно ли по отношению к тем материям, о которых Вы говорили, применять такой образ и такую терминологию? Мне кажется, что она более доступная и более понятная. Хотя я не знаю, что скажет А. М. Копировский или другие присутствующие специалисты по церковной культуре и искусству. Как отличается подлинная икона от стилизации? Мы же все-таки говорим: у этого мастера-иконописца., допустим., больше стилизации., у этого меньше., т. е. мы ее даже как-то измеряем. Как это происходит?
И второе., что я хотел бы сказать. Мне кажется., очень важно было бы провести мысль о личностности и соборности в отношении предания. Ваш доклад называется «Предание в богословии и практике православия»., но мне показалось., что по тексту православие больше соотносится с личностью., даже иногда с отдельным человеком, а соборный момент здесь не вполне развит. Хотя, я думаю, что как раз тайна предания в очень большой степени связана именно с соборностью. С личностью тоже, но здесь надо как-то, мне кажется, продолжить рассуждение в этом плане.
Д. Гзгзян. Я начну с конца, с того, что посложнее. Во-первых, безусловно, согласен с тем, что это равновесие и взаимодействие двух начал – личностного и соборного, но это предполагается самим положением и самим смыслом предания. Просто невозможно, чтобы оно было сугубо личным. Более того, я тут рискнул в тексте доклада назвать предание последней инстанцией, в которой фиксируется подлинность богочеловеческого опыта, богочеловеческого бытия. А это просто немыслимо в рамках изолированной персоны. Я даже не хочу по-русски произносить слово «личность» в этом контексте. Если текст