– Смотри, старлей, – предупредил перед рейсом подполковник Жулябин, показывая огромный волосатый кулак, – Ежели опять обосрешься, то лично выведу тебя в чистое поле, поставлю мордой к стенке и пущу пулю в лоб! Чтоб никаких безобразий!
– Так точно, товарищ подполковник! Никаких безобразий!
«Ещё всего четверо суток – и на месте!» – прикидывал Васильев, прожевывая картошку с тушенкой, – «Слава Труду, никаких ЧП. Муха не проскочит, мышь не пролетит! То-есть, тьфу! Наоборот! Эхма! И спать хочется, и Родину жалко… Надо бы ночью пройтись по составу с внезапной проверкой…»
В дверь постучали. Проворно убрав компрометирующую командирский авторитет бутылку, старлей буркнул:
– Ну?!
Вошел старшина Убей-Конь, могучий сибиряк. Козырнул.
– Товарищ капитан… старший лейтенант! Похоже, в пятом вагоне тиф!
– Блин! Пятый за сегодня! – расстроился начальник конвоя, – Точно?
– Похоже, товарищ старший лейтенант. Фельдшерицу бы послать, убедиться.
Тиф, конечно, представлял собой большую неприятность. Придется тащить больного в лазарет, рапорт писать. Только это на начальнике конвоя никак не отразится! Вина не его, а тех, кто этап отправлял – не провели должным образом санитарную обработку! Значит, краснодарцам и отдуваться.
– Значит, так: тащи его в лазарет. Таня там и осмотрит.
Военфельдшер Таня, могучая краснощекая полтавчанка, являлась предметом тайной страсти Васильева, женатого, но, несмотря на это, надеящегося на взаимность. Однако дама сердца на ухаживания не поддавалась, несмотря на щедрые подарки – тушенку, сгущенку и духи «Красная Москва».
– Замуж – хоть завтра, а вот так, без ЗАГСа, я не согласная! – рассудительно объяснила она, когда Васильев, используя служебное положение, неделю назад попытался прижать её прямо на рабочем месте.
Чуть руку не сломала во время объяснения! Развод же с женой Алевтиной был совершенно невозможен: за аморалку выговор по партийной линии влепят, а то и вовсе из Партии исключат, припомнив прошлые грехи! Тогда не то, что, а вообще! Что делать, а? Видит око, да зуб неймет…
– Есть тащить в лазарет! – гаркнул Убей-Конь, заставив командира вздрогнуть.
Старшина вернулся в вагон Джима.
– Ты и ты! Берите этого и тащите в лазарет! – указал он толстым пальцем на Никешу и Варнаву.
– А, может, и я пособлю, а, начальник? – подал голос Жухлый, – Он здоровый, однако!
– Ладно, хрен с тобой, – согласился старшина.
Вообще-то, таскать больных должны были бойцы конвоя, а никак не зэки, но зачем подвергать товарищей заразе во первых, и тяжкой напряге – во вторых?
Служебная инструкция была нарушена…
Воры