– Я пришёл дать вам стабильность и порядок. Воли у вас и так сверх меры, переизбыток, избыточные функции надо упразднять, чтобы облегчить всем жизнь! Я проведу реформы: державного управления, административно-командную и военную. Всё неэффективное – под нож! Только со мной вы приобретёте великую империю, обновлённую, укреплённую, иерархичную! Которую опять все будут бояться, а значит – любить и уважать! Вы получите военную промышленность, оружейные мастерские, fabricae. Это будет целый военно-промышленный комплекс со сложной замкнутой цепочкой добавленных стоимостей. Вы получите низкие цены на продукты, я издам Эдикт и буду их регулировать! Цены имеют свойство слушаться приказов и замирать на месте на раз-два. Мечи не вместо масла! Вы все будете падать передо мной ниц! Все до единого и неделимого! Я Гарант и Нацлидер в одном лице!
Перед взорами всего войска во время персидского похода Диоклетиан, своим трудом и потом достигший чина начальника дворцовых войск, убивает префекта претория Апра, восклицая: «Вот виновник убийства Нумериана! Я отмстил за смерть молодого императора! Царство ему небесное!».
Нумериан, кровный наследник императора Кара, незадолго до этого погиб загадочной смертью, как и его отец. Смерть Нумериана открылась случайно, когда его тело стало тухнуть и пованивать прямо из носилок, скрытых от глаз легионеров плотными тканями: новая династия иллирийцев не состоялась, ибо Карина, второго сына Нумериана, потом тоже добьют, чтобы не возникал.
Легионы провозглашают Диоклетиана императором: почва предварительно уже была подготовлена и обильно удобрена. Казалось бы, вот очередной солдатский калиф-на час. Но с этого момента чехарда правителей в Риме заканчивается. На целое двадцатилетие: четыре ударных пятилетки. Наступает эпоха бесконечных внешних войн и стабильности внутри римской вертикали власти: новых самозванцев нещадно отправляют на тот свет.
«Велика империя, а порядка в ней нет как нет. Как же со всем этим хаотичным хозяйством совладать? Нужны партнёры, а не только рабы-исполнители», – оглядывая всю необъятную ширь державных просторов, думал август-цезарь Диоклетиан, вступая в сакральные чертоги государственного управления.
И решение быстро созрело. Новый римский владыка, посоветовавшись только со своей головой, разделил власть и империю надвое: взял в соправители Максимиана, подельника в захвате власти, своего в доску парня-иллирийца, вышедшего родом из народа, с нулевым образованием, недалёкого умом, не отличавшегося державной сообразительностью, но смекалистого воина и командира по воле Богов:
– Иди правь, как истинный царь, равный мне во всём, и воюй с варварами-багаудами как талантливый полководец!!!
Себе Диоклетиан оставил восточную часть державы со ставкой