– Отчего же? Кушать его тоже будем, но потом, когда насытится Юпитер вместе со всеми прочими Богами Пантеона.
Виктимарий, помощник жреца-понтифика, помявшись, спросил у патрона, опасливо косясь при этом на цезаря:
– Уже можно? Или подождать чуток?
– Нос age, приступай, – ответил понтифик тоже искоса, но подобострастно, словно в поиске поддержки и опоры, взглянув в сторону кивающего в знак согласия императора.
Обряд легко и непринуждённо продолжился.
Виктимарий со всего размаха рубанул быка между рогов и глаз. Туша как стояла, так сразу и рухнула и признаков жизни больше не подавала: будь же ты вовек благословенно, что пришло процвесть и умереть!
– Чистая жертва! – воскликнуло сразу несколько знатоков и ценителей прекрасного. – Юпитер принимает её! Пора приобщиться к прекрасному и вкусить мяса!
Тут, однако, одна из молящихся упала в обморок, другая тихонько запричитала: «Варварские времена, когда колбасу делали из животных, должны миновать!» – так впервые в истории человечества окуклился зародыш общества защиты прав животных.
– Жертва действительно чистая! Но прошу соблюдать тишину при священном обряде! – строго потребовал понтифик, блюдя все каноны сакральной процедуры. И грозно топнул ногой для вящей убедительности. И ещё строго нахмурил брови: загромыхало, и полетели молнии. Однако грома никто не услышал, а молний никто не увидел. Даже тот, кому они были адресованы.
– Почему снова чистая? Разве небрыкавшаяся жертва не пришла уже таковой к алтарю? – шёпотом спросил Галерий у Кондория.
– Бык должен умереть моментально. Если мучается, Боги не принимают жертвенный дар, и обряд нужно начинать заново.
«Как у этих городских всё сложно», – подумал Галерий, вспоминая своё детство и сельскую пастораль.
Подошёл культрарий, чернорабочий храмовый служка, и одним резким, отточенным движением набитой руки перерезал горло быка ножом, спуская кровь в керамические сосуды. Собранная пурпурная жидкость вместе с родниковой водой из лужи и вновь принесённым виноградным вином полилась на алтарь. Туда же снова посыпалась жертвенная мука и ладан. Зашипело, зашкворчало и заблаговонило, опять терзая ноздри цезаря и всех остальных присутствующих у Храма прихожан.
Галерий прилепился взглядом к жидкому багрянцу и не отводил глаза, пока последняя капля бычьей крови, пенясь и весело подпрыгивая, не упала на алтарь и не превратилась в водянистый пар, слившись воедино с атмосферой.
Поверженную тушу быка опытные руки с ножом быстро разделали на жертвенном столе, и гаруспик, жрец-гадалка мужского пола, приступил к своим многовековым обязанностям: аккуратно вынул внутренности мёртвого животного и натренированным взглядом стал внимательно их изучать, не забывая обнюхивать.
– Самими руками касаться нельзя, иначе обряд должен сразу прерваться, ибо жертва будет осквернена! – шёпотом, не