***
«А ваш малыш вышивает?»
Лида снова вздохнула. Ах, если бы ее жизнь сложилась иначе, если бы она могла иметь собственных детей, она была бы лучшей мамой в мире. Но она не могла, потому что в четырнадцать лет сбежала от очередного родительского скандала и застудила женские органы.
Всё прошло. И нет уже той испуганной девочки Лиды. Да и виноградного листика тоже нет, моль съела шерстяные нитки, оставив на персиковом фоне только призрачный зеленый отпечаток с дырками от иголки.
Лида подняла голову. Не надо грустить. Надо радоваться тому, что имеешь. Ну, не может она поучаствовать в дурацком конкурсе. Ну, нет у нее своих детей. Ну и что? У нее есть прекрасный муж и падчерица Женька. Они – ее семья.
Лида украдкой покосилась на толстую Женьку. Жалко всё-таки, что она такая скучная и не интересуется рукоделием. Только черкает что-то в своем блокноте, о чем с ней говорить?
Лида снова взялась за скатерть, старательно перенося на нее узор со схемы. Журнал остался лежать на столе, глядя в потолок.
«А ваш малыш вышивает?»
Валентин
***
Валентин лежит на песке. Ветер шевелит его редкие волосы, поднимая хитроумный зачес и обнажая залысины. На правую ладонь садится бабочка. Она совсем не боится людей, наверное, только что родилась.
Бабочка передвигается вниз, к самым кончикам пальцев. Лапки у нее цепкие и как будто немного липкие. Ветер колышет и сложенные крылья бабочки. Видна только их коричневая изнанка, а на самом деле бабочка, должно быть, кирпично-красная с пятнышками.
Тихо умирают волны, мягко растворяясь в песке. Бабочка огибает полусогнутый указательный палец и садится на самый его кончик. Ногтя почти нет, он обкусан под корень.
Валентин всегда боялся колдовства и сглаза, поэтому остриженные ногти не выбрасывал. Сначала он их грыз и ел. Доведя себя таким рационом до аппендицита, грызть не перестал, но начал сплевывать кусочки ногтей в специальные пакеты, которые прятал за шкафом и под диваном. Остриженные и выпавшие волосы Валентин тоже тщательно собирал и складывал в пакеты. До недавнего времени его коллекция так и лежала по углам, но теперь всё собрано в один большой мешок и закопано возле обрыва.
Еще Валентин периодически боялся, что еда начнет в нем тухнуть, и бросал есть. Но этот страх был менее постоянным, чем боязнь оказаться уязвимым, предоставив кому-то доступ к собственным ногтям и волосам.
***
Над водой порхает белая стрекоза, напоминая о Марине. Когда-то давно, когда Валентину было лет одиннадцать, он влюбился в соседку