Тот, что засомневался в первую минуту, самый догадливый, уже выходил из штаба и теперь вяло сунул руку под мышку.
Из штаба посыпались штабисты разнообразного размера и все с чёрными курями пистолетов.
Билл вцепился в баранку. Шанни перегнулась рассмотреть загадочного незнакомца на заднем сиденье. На неё глянули чёрные очки и анемичное в струпьях лицо. Шанни нахмурилась и щёлкнула фигуру по лбу. Свалилась фуражка, и рассыпалось тело из вязки соломы и тряпок.
Чучело!
Такое же, как чужой офицер-людоед, поддельный. Но не такой красивый, конечно, подумала спокойно Шанни, поглядев на шею Билла в высоком расстёгнутом вороте и окоём повёрнутого вбок подбородка.
Билл воскликнул:
– Оторвался, оторвался!
Покатили, сорвав такую скорость сразу же на выезде из деревни, что пули из «курей» дядиных штабников, пущенные с недурной прицельностью, попадали к чертям бесславно в грязь. Обновив законы природы и техники, Билл выкинул тельце машины далеко на дорогу, сразу между волнующей воображение двойной жёлтой стернёй. Ошеломляющий покой овладел Шанни немедленно – две ярко-цыплячьих, как пшённая каша, полоски поля нарисовались на полнеба.
Катили. Дорога.
В узеньком окошке гнался холм. Пестрота и желтизна скорости согревала кровь. Поля слились, так что решётка колосьев травы вдоль полей засквозила до полной прозрачности.
Луна, которая взошла в три дня, и солнце, не торопящееся домой, пока не поужинает и не насладится стаканчиком красного, не обращали друг на друга внимания, как временно пресытившиеся возлюбленные.
Билл пообещал:
– Немного ещё.
Поворот сначала вспыхнул в голове, потом стал виден. Билл повиновался чутью и почти вовремя свернул.
Шанни пихнуло движением на шофёра. Она приподнялась.
– Ты куда?
Шанни, перелезая на заднее сиденье, отозвалась:
– Знаешь, Билл, от тебя такой дух… прямо-таки дух зла.
Он придвинулся, не отрываясь от штурвала и засмеялся, когда Шанни, сморщив нос, отсунулась.
Билл, смеясь с удовольствием, воскликнул:
– Вот она, благодарность нибирийской красавицы.
Поле окатило их свободой. Шанни изумилась белой точке в блёкнущем небе – вечерница, ранняя, юная.
Свет внезапно переменился – в кинотеатре выключили верхнее освещение. Звёзд сразу оказалось много.
Заяц на луне ёрзал, голубой, о двух ушах.
Сзади ничего не было – машина въехала в поле, так как и впереди ничего, кроме зашумевшего былья, захлеставшего по боковым окнам, Шанни не видела. Ездоков приподняло и опустило, машина снова выбралась на дорогу.
– Что, от меня так плохо пахнет?
– Ужасно, Билл.
– А я думал, тебе понравится.
– Мне нравится, – выбрала интонацию Шанни, – теперь, когда ты это ты. Теперь мне нравится… Э!
Билл