Однако последовало продолжение вне стен института: люди в масках, наверное, какие-то спецслужбы, увели из дома брата-инвалида Авроры – он пропал. Говорили, что это последствие институтского инцидента, а может, и нет. По крайней мере, этот случай не единичен: молодые люди, как-то причастные к боевым действиям и даже сочувствующие, пропадали бесследно еженощно.
Пропала и Аврора. Правда, официально взяла отпуск на неделю, и все знали, что она занимается поисками брата. Видать, какие-то структуры затронула, потому что как-то поутру, без разрешения секретаря, в кабинет Цанаева буквально ввалились двое мужчин в гражданке – русский и чеченец. По-хозяйски расселись, и не предоставляя удостоверений, заявили:
– ФСБ России. Как у вас обстановка? Кто такая Таусова? Она подвержена религиозному экстремизму? Вы знали, что ее братья боевики? Она оказывает давление на сотрудников?
– Никакого давления – она требует исполнять обязанности, – отвечает взволнованный директор; несмотря на отсутствие отопления – испарина на лбу. – Может, ее уволить?
– Пока повремените, мы Вам просигнализируем.
От этих кагэбэшных слов директор вскочил, карандаш в его руках хрустнул, наверное, от этого звука он как-то пришел в себя, вновь сел и, глядя поверх очков то на одного, то на другого, с яростью:
– А может, вы еще скажете, как работать, как науку развивать, как кадры растить? Таусова – ученый секретарь, микробиолог!
Эти пылкие слова, по крайней мере, чисто внешне, не возымели на пришедших никакого воздействия, наоборот, они невозмутимо сказали:
– Вы многого не понимаете.
– Да, я многого не понимаю, – тяжело вздохнул Цанаев. – Если посреди ночи из дома люди в масках могут увести молодого человека, и без суда и следствия он пропадает, то почему бы без стука и разрешения не ввалиться в кабинет какого-то «непонимающего» директора какого-то там НИИ?! А между прочим – это учреждение Российской Академии наук, – с подчеркнутым ударением на последних словах сказал Цанаев, – и Ученый совет института решает, кого избирать ученым секретарем, а кого нет. А у ФСБ, по-моему, иные функции. Или по вашей указке нам кадры выбирать?
Пришедшие переглянулись, и чеченец на родном Цанаеву сказал:
– Неуместная речь, и ты многого не понимаешь.
– Да, я ученый, – еле сдерживается Цанаев. – И ваших темных делишек, и вашу войнушку – бизнес на крови – не понимаю и понимать не хочу. А речь моя, конечно же, неуместная, как и ваш визит ко мне, – при этих словах он встал. – Еще есть у вас ко мне вопросы?
– Хм, – недоуменно ухмыльнулись пришедшие и тоже встали. – Мы же ради вас стараемся. Ну, как хотите, – они и войдя не подали руки, да так и ушли.
А Цанаев занервничал, весь день он был как-то подавлен, озабочен, а с наступлением ранних зимних сумерек стало усиливаться чувство тревоги, так что он даже не посмел