– Третий за последнее время! – воскликнул кто-то в бредущем по своим делам народе.
– Неудивительно! Всем хочется на праздник, – поддакнул кто-то.
Мельхиор опять подтянул Паласара за рукав и шепнул:
– По меньшей мере седьмой, и это странно.
– Кто седьмой? – вполголоса спросил Паласар.
– Он, – указал Мельхиор на распростертую на мостовой фигуру.
Лежащий человек, несмотря на жару, был полностью затянут в грубое рубище. Голова его также была завернута в тряпье. Рядом с человеком лежало множество камней, которыми его закидала толпа. Почти все разошлись, вокруг убитого опасливо слонялись несколько подростков. У одного из них была палка, и другие подзуживали его ткнуть фигуру концом палки, но тот медлил и не решался.
Мельхиор, взяв за шиворот подростка с палкой, отшвырнул его со своего пути, будто обладал силой крепкого воина. Этого оказалось достаточно, чтобы его товарищи в страхе разбежались. Мельхиор приподнял наскоро казненного человека, прислонил его невесомое тело к стене и снял покрывало, обернутое вокруг головы. За покрывалом Паласар увидел изъеденное язвами лицо прокаженного. Он привык к таким зрелищам, и даже запах гниющей плоти не вызывал в нем обычного отвращения. Он и сам обращался с жертвами проказы с завидной легкостью, но зрелище того, как это делает другой человек, отозвалось в нем тревогой за здоровье Мельхиора.
– Сейид не боится перенять злосчастную хворь? – осторожно поинтересовался Паласар, хотя догадывался, что Мельхиор, похоже, не менее сведущ в тайнах и опасностях болезни, чем он сам.
– Как видишь, не боюсь, – ответил тот, не оборачиваясь. – Нам повезло. Он еще жив. Давай, скажи же что-нибудь. – Мельхиор без стеснения дал раненому несколько пощечин. – Что ты делал в городе? Почему не сидите со своими? Отвечай!
Раненый – хотя, судя по нескольким шрамам на черепе, его следовало назвать умирающим – пробормотал что-то неразборчивое, на что Мельхиор задумчиво хмыкнул и продолжил спрашивать:
– От кого? Откуда?
Но тут умирающий откинул голову и потерял сознание. На улице появилась стража. Четверо. Они подошли к Паласару и, приняв его за слугу, спросили:
– Твой господин лекарь?
– Да, любезные хранители покоя и порядка, – сориентировался Паласар, начав объяснение в смиренном, едва ли не подобострастном тоне, – перед вами искуснейший лекарь по сю сторону Красного моря, чье мастерство врачевателя соперничает только с его природным милосердием, которое он готов расточать на каждого страждущего, а равно и всякого, кто в нем