I
Пока единственное, о чем достаточно уверенно можно говорить в связи с созданием ФО, – это дата организационного заседания, на котором принимаются выработанные Г. Г. Шпетом формулировка общих заданий и план его занятий.[1030]
Упомянутый план был представлен Ученому совету[1031] почти за месяц до принятия его Отделением, однако о том, как он разрабатывался и чьи идеи, помимо идей его будущего руководителя, нашли в нем отражение, исследованные к настоящему моменту материалы представления не дают.
Можно лишь принять к сведению сообщение А. А. Сидорова, что из прочитанных в Академии на рубеже 1921–1922 гг. докладов наибольшее значение для работ будущего ФО имели три из них. Это доклады Н. Я. Брюсовой о музыкальном творчестве в плане философского исследования (29 декабря 1921 г.),[1032] Ф. А. Степуна – «Проблематика художественного творчества» (20 января 1922 г.),[1033] а также доклад А. К. Топоркова «Кризис гуманизма и современное искусство» (23 февраля 1922 г.),[1034] где «намечался подход к постановке вопросов философско-художественного порядка… со стороны социологической».[1035]
Нужно отметить, что имя руководителя Отделения Г. Г. Шпета (если не считать даты его зачисления на работу[1036]) впервые возникает в сохранившихся документах Академии лишь 27 октября 1921 г., в связи с докладом Ф. А. Степуна «Кризис интеллектуализма западной философии (по поводу книги О. Шпенглера)» на пленарном заседании РАХН.[1037] Тогда как имена впоследствии значимых для ФО «коктебельцев» (А. Г. Габричевского, который сменил Г. Г. Шпета в должности заведующего ФО, А. А. Сидорова, М. А. Волошина) и И. В. Жолтовского появились несколько раньше.[1038] Доклад же по общим вопросам искусства,[1039] намеченный к прочтению в специальном заседании Академии 30 августа 1921 г., по предложению М. О. Гершензона поручался С. Л. Франку; об участии в его обсуждении Г. Г. Шпета на данный момент ничего не известно.[1040]
Столь же скупо освещены в архивных материалах и первые заседания вновь созданной структурной единицы. Их протоколы обычно содержат список присутствовавших, повестку дня (в случае если заседание не ограничивалось только заслушиванием конкретного доклада) и указание, что тот или иной доклад и прения по нему были застенографированы (однако сами стенограммы в делах отсутствуют). Возможно, данное обстоятельство связано с наличием в составе Отделения в начальный период его существования и принадлежностью к его руководству будущих пассажиров «философского парохода». Из документов конца 1920-х гг. известно, что Академии не раз приходилось давать разъяснения по этому вопросу, а также что в период чистки Президиум ГАХН назначил специальную комиссию, перед которой была поставлена задача «срочно пересмотреть и привести в порядок» академический архив.[1041]
В связи с вышесказанным, а также с тем, что в начале 1920-х гг. Академия еще не имеет своего лица и является для многих деятелей