Искусство как язык – языки искусства. Государственная академия художественных наук и эстетическая теория 1920-х годов. Коллектив авторов

системе, а с другой – в метроритмической фигурности. Самое же главное, что в музыке, с ее художественной, чувственно познавательной спецификой, чисто смысловая фигурность музыкального числа нами не мыслится рационально, но именно слышится, поскольку (5) является чувственным феноменом, отличным от воздушных волн и прочих физических условий музыки, которые мыслятся и измеряются. (6) Такое чувственно воспринимаемое музыкальное число есть то, что необходимо называть жизнью, ибо жизнь и есть неизменно становящееся, континуальное число, в условиях неданности и неизвестности тех причин и тех целей, которые преследуются бескачественным числовым становлением…Поэтому музыкальный феномен и обладает столь огромной обобщающей силой (и, согласно Лосеву, лежит в основе всех прочих искусств).[1022]

      Однако и в наше время, когда лосевская теория воспринимается как одно из наиболее значимых музыкально-эстетических учений ХХ в., разрыв между ней и эмпирикой музыкальной науки остается огромным:

      Философия и музыка-практика – как сталактиты и сталагмиты. И философия музыки Лосева дает нам верную перспективу плодотворного заполнения этого поля.[1023]

      5. Несколько слов о судьбах членов Музыкальной секции после расформирования ГАХН

      Музыкальная секция ГАХН, как и сама Академия, существовала менее десятилетия. Круг ученых Музыкальной секции начал редеть уже в начале ее существования. В 1922 г. эмигрировал в Палестину Ю. Д. Энгель, став создателем Народной консерватории в Тель-Авиве и собирателем песен евреев Йемена. В 1926 г. уехал в Париж Л. Л. Сабанеев. В 1920-х – начале 1930-х гг. ушли из жизни А. Д. Кастальский, Г. Э. Конюс и М. В. Иванов-Борецкий…

      Большинство оставшихся в России сотрудников Музыкальной секции в недалеком будущем так или иначе пострадали от репрессий. После разгромной критики в прессе[1024] отказался от исследования творчества современных композиторов В. М. Беляев (с конца 1920-х гг. он полностью переключился на изучение фольклора). В 1930-х гг. надолго был отстранен от публичной деятельности создатель теории ладового ритма Б. Л. Яворский. В тюрьме и лагерях побывали философ А. Ф. Лосев и выдающиеся композиторы-авангардисты А. В. Мосолов и С. В. Протопопов. Погибли в заключении исследователь творчества Чайковского, текстолог, специалист по творческому наследию Чайковского С. С. Попов и любимый ученик Танеева, друг маршала М. Н. Тухачевского, профессор Московской консерватории, основоположник отечественной традиции научного редактирования музыкальных текстов Н. С. Жиляев.

      Сложными, а иногда трагическими оказались судьбы не только членов Музыкальной секции ГАХН, но и их научного наследия. Политика унификации, приведшая в 1930–1940-х гг. к выработке единой системы музыкальной науки в СССР,[1025] в течение нескольких лет вывела теории Яворского и Конюса в разряд маргинальных,[1026] философия музыки Лосева до перестроечных времен не фигурировала в консерваторском курсе. На протяжении советского периода