– Почти нет. Похоже, что пока тока нет, ЭТО действительно не повторится.
– Ну и ОК. Я постараюсь в темпе аллегро. Надумаешь выйти – ключи в прихожей на
полке.
* * *
Следы ратной доблести у меня на физиономии произвели на работе фурор. Повторять
«бандитская пуля» пришлось раз надцать.
Несколько хуже было то, что предстояла встреча с заказчиком, которого я раньше в глаза не видел. При других обстоятельствах я напялил бы костюм и галстук, несмотря на уже по-настоящему жаркое майское солнышко, но лилового – в тон синяку – галстука у меня не было, так что пришлось ограничиться джинсами и футболкой.
Позвонивший заказчик окончательно зарезал меня без ножа, предложив встретиться не у нас в оффисе, как первоначально предполагалось, а в кафешке, недалеко от «Тысячи мелочей». Одна из двух наших машин стояла на приколе, вторая, естественно, была занята под завязку, пришлось хватать руки в ноги и молиться на исправное хождение трамваев. Но поскольку вероятность подхода транспорта обратно пропорциональна важности встречи, на которую спешишь, нет ничего удивительного в том, что опоздал я минут на двадцать пять.
Заждавшийся, обпившийся чаем, и со скуки обкурившийся до окорокоподобности клиент уже собирался уходить, когда я весь в мыле влетел в безлюдное поутру кафе. На фоне его горчично-зеленого импортного костюма я выглядел совершенным башибузуком. Глаза у меня, после бессонной ночи, были красные как у
кролика, а через первые пять минут разговора я почувствовал, что засыпаю. Заказчик во время беседы поглядывал на меня почти с опаской, явно уверенный, что его собеседник накурился какой-то дряни.
Как раз в этот момент я мысленно пообещал себе впредь не выходить иэ дому, не имея в кармане на мотор, и видимо какой-то обрывок этой мысли просочился на сонно ворочавшийся язык, во всяком случае, заказчик посмотрел на меня так, будто я вдруг перешел на церковнославянский. Потом он встал, и потрясши мне руку, с извинениями сказал, что его фирма пока-что не может позволить себе наши услуги.
Моя контора теряла на этой программе может и не очень весомую сумму, но лично по
моему карману это хлопнет баксов на сорок с лишним, а для меня это деньги. Ну и хрен с тобой, и с твоим двубортным пинджачком, есть вещи, которые занимают меня сейчас куда больше.
Чтобы немножко привести себя в чувство, я выпил еще кофе, потом вышел на улицу, закурил и с удовольствием подставил лицо струям весеннего солнышка. Деревья вдоль проспекта были уже совершенно зеленые, голуби-парни, распушив хвосты, подъезжали к своим ненаглялным. Бабушки выгуливали малышей, малыши гонялись за голубями, портя им всю малину. С коммерческих лотков народ торговал выражением лица и американскими сигаретами «фо юз аутсайд ю эс». Короче – весна. И задымленный,
заплеванный, но бесконечно любимый город преображался до неузнаваемости, промытый этой весной, Весна конденсировалась водяной пылью поливных фонтанчиков, весна обрушивалась солнечными светопадами сквозь молодую листву.
Предутренний