Семь лет проработал Гена в содружестве с В. Д. Лекановым, который был председателем Союза. Василий Дмитриевич окончил в свое время драматическую студию и был очень неплохим актером. Большой актерский опыт позволил ему написать ряд хороших пьес, некоторые из них до сих пор идут в театрах Сыктывкара, но для должности в Союзе писателей он был не совсем подготовленным человеком. Практически всю работу в правлении делал Геннадий. Готовил отчетные доклады для съездов, выступал с ними, заботился о принятии молодых в члены Союза писателей СССР и РСФСР, думал о выпуске книг, писал в прессе о работе Союза, о творчестве писателей и т. д. А Василий Дмитриевич тем временем очень важничал и позволял себе странные вещи. Как-то я зашла в Союз, Геннадия – не было, и на мой вопрос: «Где Геннадий?», Леканов ответил: – «Я послал его в Обком». Я. конечно, удивилась и возмутилась:
– Как это вы его послали? Он что у вас – посыльный? На побегушках?
– Извини, он пошел в Обком.
Дома я продолжала возмущаться:
– Что такое Леканов себе позволяет? Ты, практически, за него работаешь, а он себя еще начальником-барином считает!
– Ладно, – ответил Гена, – что с него возьмешь? Неплохой он мужик.
Да, было у Василия Дмитриевича такое актерское самодовольство, барство, но Гена к нему относился с юмором.
Позже произошло одно неприятное событие, свидетельствующее об истинном отношении членов Союза друг к другу.
Был юбилей Василия Дмитриевича, ему исполнилось 70 лет. По этому поводу он пригласил к себе домой в гости писателей, но никто, кроме нас с Геной, не пришел. Мы сели за стол впятером: Василий Дмитриевич с женой Кларой, его сын и мы с Геннадием. Было грустно и стыдно. Как могли, мы старались смягчить неловкость от бестактности писателей. Под конец застолья пришли родственники Лекановых и Юра Ионов, человек доброжелательны и воспитанный.
Как бы то ни было, Гена проработал с Василием Дмитриевичем 7 лет, после которых был избран Председателем Правления Союза писателей Коми.
Глава 3
«Все подряд вспоминать, конца не будет. Но ежели уселся в лодку, посреди воды не соскочишь. Надо плыть. Стану дальше рассказывать».
В конце 1970 года в моей жизни произошло довольно странное событие: ко мне в кабинет, который был невелик, всего 18 метров, где кроме меня сидело 4 человека и стояло два немаленьких прибора для расшифровки спектрограмм, неожиданно втиснули стол для еще одного сотрудника, не имевшего к нашей лаборатории никакого отношения. В ответ на мое возмущение Ученый Секретарь института