Затем каким-то невыясненным способом поросёнку удалось произвести неправдоподобный, оглушающий и неприличный такому небольшому животному рёв, рычание и скрежет, тотчас после чего вся оперативная группа полицейских, брошенная мной на захват поросёнка, была переброшена обратно через забор, в результате чего один из моих автополицейских пришёл в негодность и отправлен на завод для расплющивания и переплавки, а другой, до сего часа не поддаваясь поимке, носится по всему городу, подавая команду «разойдись!» и разгоняя граждан вследствие повреждения в головной части, где контакт замкнулся у него на секторе «разгон демонстраций».
Лично мне зверский, свирепый и злонамеренный поросёнок истерзал когтями заднюю нижнюю часть форменных брюк, проявив неуважение к мундиру полиции.
Примечание.
Принимая во внимание изложенное, прошу временно освободить меня ото всех видов заседаний ввиду полной невозможности для меня находиться в сидячем положении не только на стульях, но даже в мягких креслах, перинах и пуховиках.
– Хорошо написано! – с издевательским восхищением воскликнул господин Ростовщик. – Прямо художественно. Отлично передано это ощущение страха и растерянности Инспектора… Ну, что там новенького?
Шеф выслушал новое сообщение радиотелефона и слегка посветлел.
Теперь попался. Наткнулся на бронзовую скульптурную группу у фонтана на городской площади, решил, что это скопление демонстрантов, и сейчас лупит своей дубинкой – разгоняет столпившиеся там статуи Нептунов, Аполлонов и прочих древних богов. Не отстанет, пока не измочалит об них дубинку. Тут его и накроют сеткой с вертолёта… Ага, уже накрыли!..
Шеф отложил трубку и закурил сигару.
– Всё. Ремонтный техник уже добрался до предохранителя и выключил его.
Ростовщик поднялся, слегка поклонился – вежливо, но нахально – и, выйдя на балкон, шагнул в кабину своего потрёпанного вертолёта.
Пролетая над крышами домов, он небрежным сигналом отвечал на почтительные приветствия встречных, сверкающих серебром и золотом летательных городских аппаратов. Он пользовался величайшим уважением в высших кругах общества.
Пролетев над городом, потрёпанный вертолётик сел в парке на зелёную лужайку, где стояла в ожидании открытая коляска (точная копия колясок прошлого века), запряжённая парой настоящих лошадей. Один лакей с поклоном распахнул дверцу вертолёта, другой – дверцу коляски, третий и четвёртый подсадили Ростовщика в коляску, а пятый тотчас закутал ему клетчатым пледом ноги. Кучер взмахнул длинным кнутом, и парадный выезд, проехав сто шагов по аллее, остановился перед ступеньками мраморного