– Если мы будем грозно бряцать мечами, то турки во избежание опасности выставят против нас своё доблестное и мощное войско, а зачем нам смертельная война, ведь в мире и дружбе можно прожить со всеми! – заявлял свою концепцию осторожный и хитрый князь, надеясь на благополучный исход.
– Нельзя доверять туркам, потопившем в крови и огне Византию, они сейчас отсиживаются и набирают новую силу, а потом грянут на нас. Нужно собирать большое войско, приглашая европейские государства и королевства на помощь, звать рыцарей, просить Москву выслать дружины воинов, направить делегацию к черкесским князьям и договориться, чтобы они тоже нанесли удар туркам! – страстно и нервно доказывал Александр своё видение окружающей жизни и политики.
– А что делать с генуэзцами из «Капитанства Готия» и татарами из Крымского ханства?
– Объединяться, как можно быстрее, и вместе готовится к войне против турок!
– Настоящий ястреб и рвешься к кровавой охоте!
– Я не верю в мирную политику турок!
– Ты юн и горяч, племянник, остынь от своих неразумных идей, поезжай в своё удельное владение в крепость Фунну, поживи в мирской тишине, там можешь пообщаться с заносчивыми итальянцами, которые уже не раз делали набеги на наши земли старинной страны Дори!
И вот теперь Александр, обиженный и оскорблённый, покидал в одиночестве Мангуп, даже не попросив у дяди эскорт и охрану всадников, ведь на пути можно было повстречать много опасности, в виде бродяг конных и пеших, лазутчиков-соседей от итальянцев и татар. Только верный рыжий пёс Бомбор бежал рядом. Гордый княжич, стараясь унять горечь от ссоры с дядей Исааком, внимательно рассматривал горные дали и силуэты окружающих вершин, пытаясь рассеяться, он стал вспоминать любимые стихотворные строки Матфея:
Я увидел равнину весьма приятную, четыре холма имеющую,
Воды весьма сладчайшие, сады орошаемые,
Источники для взора бьющие, что имело хороший воздух место,
Увидел храмы выдающиеся, мозаикам вымощенные.
И купольные, базиликоподобные и круглые по расположению
(здания) здешней митрополии.
Опальному княжичу ещё было далеко до тридцати лет. Красивое лицо, статная фигура крепко сидящая в седле, и весь рыцарский облик в боевом снаряжение сразу вызывал уважение и располагал в его пользу. Но и страх перед молодой силой заставлял встречных кланяться княжичу, ведь на его щите был начерчен двухглавый орёл, императорский герб Палеолога, властелина Византии. А носить такой герб мог только представитель знатного рода.
Черты лица были приятны и прекрасны, выдавая в нём потомка готов, светлокудрый, голубоглазый, с выразительной сахарной улыбкой на устах, хотя он не достиг полного расцвета сил. Прочитав романтичные романы о Святом Граале, Александр стал сравнивать себя со странствующим рыцарем Парцифалем, увидевшим замок Монсальбат, где хранится