– Э-гей, мустанги!
В ответ лишь короткое тревожное ржанье и удаляющийся топот копыт…
ПОКИДАЯ МАНГУП
…Александр остановил красного коня и замер перед открывшейся картиной. Впереди на остроконечной скале высился высокий замок, освещённый блистающим закатом. Крепостные стены и башни, отлитые из солнечного золота, сверкали в вечерней задумчивости великолепием, величественностью и воздушностью. Каждый излом обрыва подчёркивала тонкая черточка черной тени, выписывая на нём непреодолимость нависающих скал, а горевшие в ярких лучах золотые квадры крепости застыли грозной неприступностью. Крепость, как коралловый риф, вставала над лесными и скальными складками, сияла, играла и расцветала в пронзительной прозрачности. Что-то в ней было неправдоподобное, сказочное и нереальное, только волшебник мог златой кистью очертить такие божественные и радующие взор эскизы и формы. Но ведь она была в реальности, золотилась слезой в глазах Александра и звала к себе в гости.
– Крепость на горе Сандык прекраснее замка короля – Монсальват! – восхищённо воскликнул княжич, вспомнив о Парцифале, странствующим рыцаре.
В этот чарующий сон дивной услады крепостных зодчих, построивших башни стены, и Творца природы, создавшего уникальный ландшафт, вел единственный вход с перевала, куда поднималась лесная дорога. Александр направил коня по серпантинам пути. Иногда лошадь останавливалась посреди дороги, словно ожидая мысли Александра, уходящие вперёд или оставшиеся позади, когда он переходил из одного мира в другой в своих мыслеобразах и воображаемых картинах. Воображение несёт могучую силу. Александр представил всю страну Дори, как непреступную крепость, и сам почувствовал себя очень сильным, способным выиграть любую схватку с врагом. Но воображаемые картины, нарисованные в его уме, были опасны оторванностью от реальной жизни.
Александр гордо вытащил из ножен звонкий меч, выкованный им самим вместе с кузнецом Михаилом на Мангупе – Материнской горе. Стальное, синее и острое «жало» давало ему символ княжеской власти не только по родству, а по сказаниям и легендам, где меч мог достаться настоящему герою. Ещё дальние предки – скифы и аланы, проживавшие в древности в Таврике, поклонялись мечу, вонзённому в вершину земляного холма, обложенного хворостом, это был жертвенник, перед ним преклоняясь, приносили жертвы в виде рогатого скота, лошадей и пленников, почитая бога войны Арея ( или Ареса). Меч являлся «мировой осью», или «мировым деревом», сакральной точкой пересечения трёх миров: божественного, человеческого и хтонического. Легенды гласили, что рыцарь сам должен изготовить меч при помощи молота и наковальни перед будущими походами и приключениям. Что Александр и сделал, дав клятву мечу и наковальни в верности своему народу и княжеству Феодоро.
И вдруг Александр вспомнил изящный лик «Белой Розы», обрамлённый пышными пшеничными волосами, заплетёнными в тяжёлую косу и перевитую зелёным плющом. Такие же зелёные глаза радостно и испуганно смотрели на него, а щёки заливались ярким румянцем,