– Хорошая девочка… – процедил Озеров сквозь зубы.
Они вышли из класса, и Кирилл Петрович зазвенел связкой ключей.
– Мне не хотелось бы, чтобы Лика, хм-м-м, обиделась на меня… – сказал мальчик, глядя себе под ноги.
– Она просила тебя передать записку? Ты это сделал. Если бы она передала её сама, всё могло бы сложиться по-другому. Тебе теперь часто придётся сталкиваться с подобным.
– Почему?
– Потому что с этого дня ты – староста класса.
Мальчик остановился, как вкопанный, посреди коридора.
– Я… Я не хочу. Они и так ко мне цепляются!
– Значит, хуже уже не будет, – сказал учитель, быстро шагая к лестнице.
Илья побежал следом.
– И что я должен делать? – крикнул он в лестничный пролёт.
– Как ты там сказал? Будешь переводчиком с языка детей, будешь распутывать хитросплетения, чтобы они никому не навредили. И прежде всего самим себе…
Эхо от голоса учителя разлилось по лестничной клетке и ещё долго звучало у мальчика в голове.
Он внимательно посмотрел на яблоко и откусил кусочек.
Учительская
– Детей не пускают в учительскую не потому, что они могут здесь что-нибудь сломать или испортить. А потому, что это единственное место в школе, где взрослые могут от них спастись и отдохнуть, – Элеонора Павловна сидела на диване, потирая гудящую голову. – Говоря короче, Каштанов, не торчи в дверях и не раздражай меня.
– Но я только хотел узнать, в каком кабинете у нас математика!
– Как заново родился! Иди и посмотри в расписании.
– Но до него далеко. Пожалуйста-пожалуйста, Элеонора Павловна, я быстренько!
– Ты представляешь, что может сделать голодная, уставшая и больная мигренью женщина с таким настырным типом, как ты?
– Впустить меня?
– Гоша, ты рискуешь! – прозвенела своим музыкальным голосом Богачёва, оторвав седую голову от журнала и хитро взглянув из-под изящных очков. – Здесь черта, которую не стоит пересекать.
– Анна Сергеевна! Я не знал, что вы вернулись… Я думал, вы…
– Такая старая, что больше сюда не приду?
– Нет. Вы не подумайте. Я очень любил ваши уроки.
Каштанов прокашлялся и запел:
«Взлета-а-ая выше ели, не ве-е-едая преград, крыла-атые качели…»
– Если никто не прекратит этот мюзикл, это сделаю я!
Фаина Рудольфовна оторвалась от монитора и сделала два шага в сторону двери. Каштанова как ветром сдуло.
Учительница истории произнесла достаточно громко, чтобы её слышали все:
– Дамы, я тут пытаюсь работать. Пожалуйста, чуть потише!
– Мы тоже здесь не просто так сидим, Фаиночка.
– Я просто так, – произнесла Элеонора Павловна грудным голосом, – хватит с меня. Надо заканчивать эту эпопею.
– У меня