Роман Андреевич слишком поздно заметил, что все вокруг уже были заражены. Как будто эти двое внесли сюда чумной микроб или вирус бешенства. Настроение всего класса мгновенно переменилось. В позах и словах, во взглядах появилось что-то дерзкое, нагловатое, напыщенное. Чёрный спрут гордыни и высокомерия расползался по залу и запускал свои щупальца в слабые сердца учеников. И многие так легко поддавались ему!
Штыгин знал, что это тяжёлый класс, один из самых неуправляемых в школе. За один час они без преувеличения могли отобрать у учителя несколько месяцев жизни. Они могли довести до отчаяния, взять у человека все его душевные и физические силы, не заметить этого и уйти с убеждением, что они никому ничего не должны, но все должны даром отдавать им своё время.
Учитель физкультуры свистнул.
– Где третий?
Харибдов усмехнулся. Кайотов отвёл глаза.
– Я спрашиваю: где Артём Осокин?
Харибдов, Кайотов, Осокин – демоны всегда появляются вместе.
Роман Андреевич резко развернулся и направился к раздевалке. Тревога мучила его, потому что третий демон однажды выпрыгнул в окно, чтобы сбежать с уроков. Третий демон связывал ниткой ноги голубям и стрелял в кошек из воздушного ружья. В прошлом году он поджёг локоны у одноклассницы и в туалетах специально мочился в ведро уборщицы. О третьем демоне говорили на каждом углу школы и через слово упоминали в учительской. Сколько пожилых женщин он довёл до ярости и бессилия, сколько молодых краснели и смущались из-за него, сколько взрослых людей в исступлении глядели на его беззакония, сколько тайно плакали из-за него по вечерам и мучились бессонницей.
Штыгин вошёл в небольшой коридор и почувствовал тошнотворный запах алкогольного энергетического напитка.
«Мерзавцы…» Он толкнул дверь.
– Нет-нет, не входите, я переодеваюсь!
Роман Андреевич успел увидеть его худое лицо с вылупленными глазами, и ему показалось, что это лицо беса, так как один глаз у Осокина косил, а тонкие губы всегда слабо улыбались. Учитель встал к двери спиной и не вошёл, но успел также заметить и то, что тот был одет и что он быстро спрятал банку с напитком.
«Врёт, гадёныш!»
Роману Андреевичу вдруг стало больно за всех тех, кто не мог нормально работать, за всех, кто не мог учиться и развиваться из-за одного избалованного, слетевшего с катушек подростка. Почему столько разумных людей должны были, опустив руки, ждать, когда насытится этот нетопырь, наиграется, развлечётся?
Он вспомнил малый педсовет и отца Артёма Осокина, огромного толстого мужчину, орущего на учителей и завучей и требующего доказательств преступлений своего сына.
– Теперь будут тебе доказательства! – Штыгин легко толкнул дверь и достал телефон со встроенным фотоаппаратом.
Но хитрый демон опередил его. Он уже надёжно спрятался за дверцей в туалете и крепко вцепился в алюминиевую