– Благодарю, прощайте!
– Прощайте навсегда! отозвался Эльстон, крепко пожимая руку Мортона. – Логан, проводите Мортона в гардеробную, пока я подпишу отпускной лист.
Листы эти называются у каторжников билетами свободы.
– Ну, пойдемте, я вам приготовил костюм получше этого, отозвался Логан.
Эльстон начал перебирать бумаги на столе. Стенные часы пробили пять. Мортон сильно вздрогнул, подумав: «Боже! в это время, двадцать лет тому назад, я под конвоем въезжал в ворота этого дома». Его трясло точно в лихорадке. Бросив благодарный взор на инспектора, он быстро направился к дверям, но на пороге обернулся и громко проговорил:
– Боже вас благослови, полковник!
Эльстон обернулся в свою очередь:
– Ну, теперь совсем; отпускной лист подписан; Мортон, вы свободны. Спаси вас Господь.
Мортон с сияющею улыбкой скрылся за дверями.
Инспектор позвонил. В комнату вошел сторож.
– Пайкс, отнесите этот пропуск куда следует и скажите Логану чтоб он проводил отпущенного до реки; если же тот сам этого не захочет, то оставьте его.
Когда сторож ушел, инспектор взялся за Tribune, закурил сигару и погрузился в чтение. Кругом господствовала по-прежнему тишина. Знали ли десять каторжников из тысячи что в эту минуту «гость» № 36 оставлял навсегда «Дом вечного молчания»? Едва ли.
По выпуске каждого «гостя» приемщик (Entry Clerc) на другой день раскрывает громадную бухгалтерскую книгу живого каторжного инвентаря тюрьмы и по алфавиту разыскивает фамилию выбывшего. Найдя страницу и сверив пропускной лист и другие документы, клерк в особой графе отмечает что такой-то или такая-то под соответственными нумерами «выбыли после срока»; а в случае смерти клерк красными чернилами пишет лишь одно слово: «умер» или «умерла». Кроме этой главной книги, канцелярия тюрьмы имеет особые журналы, в которых аккуратно ведется точно в пансионе летопись нравственности и бюллетень поведения каждого узника. Баллов в тюрьме не ставят, но есть своего рода отметки в виде знаков, известное сочетание букв латинского алфавита. В календарь наказаний вносятся все проступки каторжника против тюремных установлений, а также его поведение в течение каждого месяца. Материал для этой куриозной бухгалтерии, дебета и кредита синг-сингских «гостей», доставляют ежедневные рапорты тюремных приставов и старших сторожей в различных этажах и корридорах. Затем есть еще «Санитарный дневник», куда вносятся разные болезни и недуги каторжникое-пациентов, пользующихся рачительным уходом в образцовой тюремной больнице.
III. На могиле Индийца
Был чудный летний вечер. Дневная жара спала, и на большой дороге царствовала тишина. Гудзон тихо протекал у подножия горы в яркой и сочной зелени берегов. Эти берега и гору обливало багровыми лучами заходящее солнце, и вся местность казалась покрытою прозрачным розоватым флером. Роскошная растительность сияла изумрудно золотистым отливом. Легкий, прохладный ветерок, поднявшись с широкой реки, освежал всю окрестность, нежно колыша зеленое