Нин рассматривала местечко, куда её завела страстная пробежка Энки. Холмы здесь оживали в тайных омовениях подземных источников и благодетельных дуновениях сладкого морского ветра. Вдруг его рука легла на её плечо. Нин и раньше воздавала должное пользе хорошего воспитания, которое, по её мнению, заключалось в сдержанности и умении выбирать форму для выражения чувств – а в эту секунду она готова была бы неумеренно расцеловать маму и тётю Эри и преподавателей закрытой школы, внушивших ей эти спасительные правила.
Нин не обернулась, потом с лёгким холодком, вздёрнув бровь, посмотрела на пальцы Энки и сказала:
– Милый брат.
Он тут же извинился.
– У меня всё в голове вертится. Я и забыл, что вы с Энлилем такие чванливые и не любите родственных прикосновений.
Он сунул ей в лицо своё предплечье и скорбно сказал:
– Просто мне было так больно, что я забыл о ваших свинских правилах хорошего тона.
Он с обидой засопел и забормотал:
– Чтоб я когда-нибудь пожаловался… негодяи вы все. То есть, о присутствующих, конечно…
Нин молча протянула руку и, взяв его за широкое запястье, рассмотрела красный широкий порез над внутренней стороной локтя, там, где кожа податливей всего – даже чёртова шкура Энки. Дальше вокруг руки тянулась спиралью менее сильная царапина.
– Трос катал. – Объяснил он, мгновенно утешившись.
Нин оттолкнула его руку.
– Если ты пренебрегаешь элементарными правилами техники безопасности, то не жалуйся. Я, кстати, должна о тебе доложить.
– О-о…
– Ранение такого рода следствие непрофессионального поведения.
– Опупеть.
– Поступая так, ты побуждаешь к равноценному поведению подчинённых. Это против закона. А профсоюз из этого может при желании раздуть мыльный пузырь до Нибиру.
– Вот именно – при желании. Ни у кого на этой планете нету желания обижать Энки.
Он полюбовался ранением и нравоучительно сказал:
– Все любят Энки, большие и малые, все слои общества. И мужи, и жёны…
Последовала пауза, в течение которой, как в течении медленно пробуждающейся реки, Энки поднимал голову, и губы его улыбались. Нин ответила ему вызывающим взглядом, который действовал безотказно на обычных аннунаков.
– Перевяжи мне руку, пожалуйста, начальник медицинской службы.
Нин сказала:
– Иди в медпункт, там перевяжут.
– Там москиты. Я боюсь.
Перешутить того, кто специализируется на вышучивании, дело заведомо гиблое. И Нин решила испробовать другую тактику.
– Ты заигрываешь со мной?
Энки онемел на мгновение. С интересом посмотрел на неё, размышляя над тем, как вызвать из-за рощи гусарский резерв. Облизал губы.
– Само